Нелегкий жизненный путь Льва Гумилева - сына Анны Ахматовой (16 фото). Лев гумилев - биография, информация, личная жизнь

Анна Ахматова - всемирно известная поэтесса, лауреат Нобелевской премии, переводчик, критик и литературовед. Она купалась в славе и величии, познала горечь утрат и гонений. Много лет ее не публиковали, а имя было под запретом. Серебряный век взрастил в ней свободу, сталинский приговорил к опале.

Сильная духом она пережила нищету, травлю, тяготы обычного человека, выстояв в тюремных очередях много месяцев. Ее «Реквием» стал эпическим памятником времени репрессий, женской стойкости и веры в справедливость. Горькая участь сказалась на ее здоровье: она получила несколько инфарктов. По странному совпадению, умерла в годовщину рождения Сталина, в 1966 году.

Ее грациозность, необычный профиль с горбинкой вдохновляли многих художников. Сам Модильяни рисовал сотни ее портретов, но она дорожила только одним, подаренным им в 1911 году в Париже.

Архив Анны Ахматовой после ее смерти был продан государственным учреждениям за 11,6 тысячи рублей.

Предназначение

Дворянское происхождение Ахматова не скрывала, даже гордилась им. Третий ребенок в семье потомственного дворянина и военного морского офицера из одесситов Андрея Антоновича Горенко, она была слабенькой и болезненной.

В 37 лет он женился вторым браком на 30-летней Инне Эразмовне Стоговой.

За одиннадцать лет супруги нажили шесть детей. Переехали в Царское село в 1890-м, когда Ане исполнился годик.

Читать и сносно общаться на французском языке она начала рано. В гимназии, по собственному признанию, училась хорошо, но не охотно. Отец частенько брал ее с собой в Петроград, он был заядлый театрал, и они не пропускали премьерных спектаклей. А летом семья проводила в собственном доме в Севастополе. Наследственным проклятьем был туберкулез, от него впоследствии умерли три дочери Горенко – последняя уже после революции в 1922-м году. Сама Анна в молодости тоже переболела чахоткой, но смогла выздороветь.

В 25 лет Анна посвятит своей жизни в Крыму поэму «У самого моря», эта тема не уйдет из творчества поэтессы и после.

Писательство с детских лет было свойственно Ане Горенко. Она вела дневник, сколько помнила себя и до последних дней. Первое свое стихотворение сочинила на стыке времен – в 11 лет. Но родители не одобряли ее увлечение, похвалы она получала за свою гибкость. Высокая и хрупкая, Аня легко превращала свое тело в кольцо и могла, не вставая со стула достать зубами платок с пола. Ей прочили балетную карьеру, но она категорически отказалась.

Псевдоним, прославивший ее, она взяла из-за отца, который запретил использовать его фамилию. Ей по нраву пришлась Ахматова – фамилии ее прабабушки, чем-то напоминавшая ей крымского завоевателя хана Ахмата.

С 17-ти лет стала подписывать свои стихи, периодически выходящие в разных журналах под псевдонимом. Родители разошлись: отец благополучно прокутил приданое и оставил семью в трудном положении.

Мать с детьми уехала в Киев. Здесь в последний год обучения в гимназии Анна много сочиняет, и эти ее стихи будут опубликованы в книге «Вечер». Дебют 23-летней поэтессы получился успешным.

Во многом ей помогал ее муж – Николай Гумилев. Они поженились, когда ей исполнился 21 год.

Он добивался ее несколько лет, уже был состоявшимся поэтом, старше Анны на три года: военный красавиц, историк, увлеченный путешествиями и мечтами.

Он увозит любимую в Париж, а после возвращения готовятся к переезду в Петроград. Она будет приезжать в Киев, где у нее остались родные.

Через год в северной столице литературное общество знакомится с новым течением и его создателями – акмеистами. К сообществу причисляют себя Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Северянин и другие. Серебряный век был богат на поэтические таланты, проходили вечера, обсуждались, читались стихи и печатались.

Анна за два года после замужества несколько раз была за границей. Там она познакомилась с молодым итальянцем Амедео Модильяни. Они много общались, он ее рисовал. В то время он был неизвестный художник, слава пришла к нему значительно позже. Анна ему понравилась своей необычной внешностью. Он два года переносил ее образ на бумагу. Сохранилось несколько его рисунков, которые после его ранней смерти, стали признанными шедеврами. Уже на склоне лет Ахматова говорила, что главный актив ее наследия – это «рисунок Моди».

В 1912-м Гумилев становится студентом университета в Петрограде и погружается в изучение поэзии Франции. Выходит его сборник «Чужое небо». Анна ждет первенца.

Пара едет в Царское село, где осенью рождается сын.

Родители Гумилева очень ждали мальчика: он оказался единственным наследником. Не удивительно, что мать Гумилева пригласила семью жить к себе в деревянный двухэтажный дом. В этом доме в Царском селе семья будет жить до 1916 года. Гумилев только наездами, Анна – ненадолго отлучаясь в Петроград, в санаторий на лечение от туберкулеза и на похороны отца. Известно, что в этот дом к ним приезжали друзья: Струве, Есенин, Клюев и прочие. Анна дружила с Блоком и Пастернаком, которые также были в числе ее воздыхателей. Из дикой девочки со спаленной от солнца кожей, она превратилась в манерную светскую даму.

Льва Николаевича будет воспитывать бабушка до 17 лет. С маленьким Левой она уедет жить в Тверскую область в село Слепнево, где была усадьба Гумилевых. Анна и Николай навещают их и помогают материально.

Их брак трещит по швам: они редко видятся, но часто пишут друг другу. У него заграницей возникают интрижки, и Анна узнает об этом.

Сама она имеет много поклонников. Среди них Николай Недоброво. Он познакомил Анну со своим другом Борисом Анрепом. Эта связь разрушит их дружбу и породит любовь поэтессы и художника.

Они редко виделись, а в 1916-ом возлюбленный покинул Россию. Ему она посвятит более тридцати стихов: через год они выйдут в сборнике «Белая стая» и через пять лет в «Подорожнике». Их встреча произойдет через полвека в Париже, куда Ахматова приедет по приглашению Оксфордского университета: за ее исследования творчества Пушкина ей присвоена почетная степень доктора литературы.

Через восемь лет звездная пара развелась. Хотели бы и раньше, но сделать это в дореволюционной России оказалось сложно.

Почти сразу после развода она согласится стать женой Владимира Шилейко, что очень удивит ее знакомых. Ведь она уже была не той восторженной и нежной русской Сапфо, как ее называли. Перемены в стране наводили на нее страх и печаль.

А Гумилев женится на другой Анне, дочери поэта Энгельгардта. Она быстро станет вдовой – в 1921-ом Гумилева расстреляют по обвинению в заговоре против советской власти вместе с другими 96 подозреваемыми. Ему было всего 35 лет. Об аресте своего бывшего мужа она узнает на похоронах Александра Блока. На 106 годовщину со дня рождения Николай Гумилев будет полностью реабилитирован.

Анна Андреевна потеряв первого мужа, уходит от второго. Ученый-востоковед Шилейко был до крайности ревнив, жили они впроголодь, стихи не писались и не печатались. Книга «Подорожник», состоящая в основном из прошлых стихотворений, вышла за несколько месяцев до расстрела Гумилева.

В 1922 году она смогла выпустить пятый сборник в своей творческой жизни -

«Anno Domini». Автор предложила семь новых стихотворений, а также относящиеся к разным годам. Поэтому читателям легко было сравнить ее ритмику, образы, волнения. Критика писала о «разнокачественности» ее стихов, тревожности, но не сломленности.

Она могла бы уехать из страны, ее настойчиво приглашали к себе друзья из Франции, но Ахматова отказалась. Ее жизнь в полуразрушенном Петрограде не сулила ничего хорошего, она об этом знала. Но не могла себе представить, что впереди ждут ее годы забвения и травли – на ее публикации наложат негласный запрет.

Репрессии и «Реквием»

Коммунальная квартира на Фонтанке в Ленинграде станет ее домом с октября 1922 года. Здесь Ахматова проживет 16 лет. Как говорят биографы – несчастливых.

Со своим третьим мужем: искусствоведом, критиком и немного поэтом Николаем Пуниным она не зарегистрировала брак. Он был женат, и что самое странное в этой коммунальной квартире, разделенной перегородкой на две, всем хозяйством заправляла его жена. По стечению обстоятельств тоже Анна.

У супругов была годовалая дочь Ирина, которая впоследствии очень подружится с Ахматовой и станет одной из наследниц поэтессы.

Они были знакомы лет десять: Николай Пунин приходил к чете Гумилевых вместе с другими поэтами. Но был раскритикован своим тезкой и затаил обиду. Но обрадовался, что Ахматова ушла от мужа, он ее боготворил. Пунин настойчиво ухаживал за Ахматовой, приезжал к ней в санаторий, когда она в очередной раз лечила свой туберкулез, уговаривал переехать к нему.

Анна Андреевна согласилась, но очутилась в еще больших стесненных условиях, хотя она привыкла жить и писать на диване. По природе своей она не умела хозяйничать, содержать дом. Жена Пунина работала врачом, и в то трудное время у нее всегда был постоянный доход, на что они и жили. Пунин работал в Русском музее, сочувствовал советской власти, но в партию вступать не захотел.

Она помогала ему в его исследованиях, он пользовался ее переводами научных статей с французского, английского и итальянского.

Летом 28-ого года ее 16-летний сын приехал к ней. Из-за опалы родителей парня не брали на учебу. Пришлось вмешиваться Пунину, и его с трудом пристроили в школу. Потом он поступил на истфак в университет.

Попытки прервать запутанные отношения с Пуниным, который не давал ей писать стихи (ведь его лучше), ревновал ее, мало заботился, пользовался ее трудами, Ахматова предпринимала не однажды. Но он ее уговаривал, хныкала маленькая Ирина, привыкшая к Анне, поэтому она оставалась. Иногда уезжала в Москву.

Занялась исследованием творчества Пушкина. Статьи опубликовали уже после смерти Сталина. Критика писала, что такого глубокого анализа произведений великого поэта никто раньше не делал. Например, она разложила по полочкам «Сказку о золотом петушке»: показала приемы, какие были использованы автором, чтобы превратить восточную историю в русскую сказку.

Когда Ахматовой исполнилось 45 лет, арестовали Мандельштама. Она как раз была у них в гостях. Волна арестов захлестнула страну после убийства Кирова.

Не удалось избежать ареста Николаю Пунину и студенту Гумилеву. Но вскоре их выпускали, но ненадолго.

Отношения вконец разладились: в своих бедах Пунин обвинял всех домочадцев, в том числе и Анну. А она хлопотала за сына, которого весной 38-ого года обвинили в заговоре. Смертельный вердикт был заменен на пятилетнюю ссылку в Норильск.

Анна Ахматова переезжает в другую комнату в этой же коммуналке. Ей больше невмоготу находиться с Пуниным в одном пространстве.

Вскоре Ирина выходит замуж, у пары рождается дочь, которую назвали тоже Анной. Она станет второй наследницей Ахматовой, считая их своей семьей.

Более пятнадцати лет отдаст лагерям ее сын. В воркутинском погибнет осужденный Николай Пунин. Но и после этого она не переедет из коммунальной квартиры, останется с его семьей, и напишет легендарный «Реквием».

В военные годы ленинградцев эвакуируют в Ташкент. С ними уедет и Анна. Ее сын запишется добровольцем в армию.

После войны Ахматова будет заниматься переводами, чтобы хоть как-то прокормить себя. За пять лет она переведет более сотни авторов с семидесяти языков мира. Сын в 48-м году экстерном окончит истфак и защит диссертацию. А на следующий год снова будет арестован. Обвинения те же: заговор против советской власти. На этот раз дали десять лет ссылки. Свое сорокалетие он встретит из-за болей в сердце на больничной койке, сказались последствия пыток. Его признают инвалидом, он очень испугается и даже напишет завещание. За время ссылки он будет госпитализирован несколько раз, ему сделают две операции. С матерью он будет переписываться. Она хлопотать за него: напишет письмо Сталину, даже сочинит правильный стих в его славу, который сразу же опубликует газета «Правда». Но ничего не поможет.

Лев Николаевич будет освобожден в 56-м году и реабилитирован.

К этому времени его матери вернули возможность публиковаться, членство в Союзе писателей и дали в Комарове дом.

Сын некоторое время помогал ей с переводами, что давало возможность хоть как-то существовать до осени 1961 года. Потом они окончательно поссорились и больше не общались. Ему дали комнатку, он уехал. У Ахматовой случился второй инфаркт, но сын ее не навестил. Что послужило причиной конфликта остается неизвестным, существуют несколько версий, но ни одной Ахматовой.

Она опубликует еще одно свое эпическое произведение – «Поэму без героя». По собственному признанию она ее писала два десятилетия.

Она снова будет в центре литературной богемы, познакомится с начинающим поэтом Бродским и другими.

За два года до смерти станет вновь выездной: поедет в Италию, где ее будут восторженно принимать и вручат премию. На следующий год - в Англию, где ее чествовали как доктора литературы. В Париже она встретилась со своими знакомыми, друзьями и бывшими возлюбленными. Вспоминали прошлое, и Анна Андреевна рассказывала, что в далеком 24-м году она шла по любимому городу и вдруг подумала, что непременно встретит Маяковского. Он в это время должен быть в другой столице, но планы его изменились, он шел навстречу и думал о ней.

С ней часто случались такие совпадения, некоторые моменты она могла предвидеть. Последнее недописанное ею стихотворение – о смерти.

Анну Ахматову похоронили в Комарово. Последние распоряжения давал сын. Он не разрешил вести официальную киносъемку, но любительские кадры все же сняли. Они вошли в документальный фильм, посвященный поэтессе.

Лев Гумилев женится через три года после смерти матери на художнице Наталье Симановской. Ей 46 лет, ему – 55. Они проживут вместе двадцать четыре года в согласии, но детей у них не будет. Доктор исторических наук Лев Николаевич оставит после себя научные труды и добрую память в среде ученых.

Лев Николаевич Гумилёв. Родился 18 сентября (1 октября) 1912 года в Санкт-Петербурге - умер 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Советский историк-этнолог, археолог, востоковед, писатель, переводчик.

Лев Гумилёв был единственным ребёнком в браке знаменитых поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. Во время беременности Ахматовой супруги находились в Италии, об этом путешествии почти не сохранилось сведений. Вернувшись в Россию, всю вторую половину июля и начало августа 1912 года Николай и Анна провели в Слепнёве Бежецкого уезда - имении матери поэта Анны Ивановны Гумилёвой. Рождение наследника было ожидаемым событием, ибо брак старшего брата Гумилёва - Дмитрия - оказался бездетным, и на сельском сходе крестьянам обещали простить долги, если родится мальчик.

Лев Гумилёв появился на свет 18 сентября (1 октября) 1912 года в родильном приюте императрицы Александры Фёдоровны на 18-й линии Васильевского острова в Петербурге. Через несколько дней ребёнка перевезли в дом Гумилёвых в Царское Село, крестили его 7 октября по старому стилю. Современники в своих воспоминаниях указывали, что Ахматова довольно быстро освободилась от материнских забот, и чуть ли не с первого дня жизни Лев Гумилёв оказался на попечении бабушки. Обстоятельства поэтического быта молодой семьи Гумилёвых передаёт шутливое стихотворение В. В. Гиппиуса «По пятницам в „Гиперборее“», приводимое во врезке.

Летом 1917 года из-за угрозы погрома А. И. Гумилёва покинула своё родовое имение в Слепнёве и отбыла в Бежецк, причём крестьяне позволили забрать ей библиотеку и часть мебели. Ахматова и Н. Гумилёв официально развелись в 1918 году по инициативе Анны Андреевны. В конце августа 1918 года А. И. Гумилёва с внуком переехала в Петроград к Н. Гумилёву. Гумилёв брал сына с собой, отправляясь в город по литературным делам, водил его и к А. Ахматовой, жившей тогда с востоковедом В. К. Шилейко. К этому времени сам Лев Николаевич относил первое увлечение историей.

Летом 1919 года А. И. Гумилёва с второй женой своего сына - Анной Николаевной Энгельгардт - и детьми уехала в Бежецк, куда Николай Степанович периодически наезжал на день-два. В последний раз отец и сын виделись в Бежецке в мае 1921 года. Свидетельства, как были восприняты Львом Гумилёвым вести о смерти его отца, крайне противоречивы.

В городе Гумилёвы вместе с родственниками - Кузьмиными-Караваевыми - снимали квартиру на Рождественской улице (ныне Чудова) в деревянном доме, занимавшей весь второй этаж, со временем из-за уплотнения осталась единственная комната. Анна Ивановна Гумилёва по мере сил пыталась не встраиваться в новую советскую реальность: среди её знакомых преобладали священнослужители и вообще люди «из бывших», переписка с А. Ахматовой датировалась по церковному календарю. Тем не менее, она понимала, что внуку придётся жить именно при советской власти, и в одном из писем просила Ахматову «выправить» сыну метрику, в которой не было свидетельства о его дворянском происхождении.

Помимо бабушки, большую роль в воспитании Л. Гумилёва сыграла Александра Степановна Сверчкова («тетя Шура», 1869-1952), она даже хотела его усыновить. Именно за счёт учительской зарплаты А. С. Сверчковой (62 рубля) и ежемесячных перечислений Ахматовой из её пенсии (25 рублей) существовала семья; существенную помощь оказывал огород, располагавшийся за городом. В этой обстановке Лев Гумилёв рос и воспитывался от 6 до 17 лет. А. Ахматова навещала сына в этот период дважды - на Рождество 1921 года и летом 1925-го (с 21 по 26 июля). В июне 1926 года Лев с бабушкой посетили Ленинград.

Гумилёв учился в трёх школах Бежецка - 2-й советской (образованной слиянием женской гимназии и реального училища), железнодорожной (там преподавала А. Сверчкова) и в 1-й советской (в 1926-1929 годах). По ряду причин отношения Льва с одноклассниками не складывались, по воспоминаниям: «Держался Лёва особняком. Мы все были пионеры-комсомольцы, он никуда не вступал, на переменах, когда все играли, стоял в стороне». Тогда же школьный совет 2-й советской школы проголосовал за лишение Льва Гумилёва - как «сына контрреволюционера и классово чуждого элемента» - полагавшихся каждому ученику учебников. В железнодорожной школе на Льва исключительное влияние оказывал учитель литературы и обществоведения А. М. Переслегин (1891-1973), переписку они вели до конца жизни Александра Михайловича. Во время обучения в 1-й советской школе учителя и однокашники оценили литературные способности Льва, он стал писать для школьной газеты «Прогресс», причём за рассказ «Тайна морской глубины» был удостоен денежной премии школьного совета. Он также был постоянным посетителем Бежецкой городской библиотеки.

Лев Гумилёв даже выступал в библиотеке с докладами о современной русской литературе и руководил литературной секцией в Клубе друзей книги. Однако попытки писать стихи, напоминающие по тематике Н. Гумилёва - «экзотические», - жёстко пресекались матерью, и к поэтической деятельности Л. Гумилёв вернулся уже в 1930-х годах.

Летом 1930 года, окончив школу, Лев Гумилёв решил поступать на немецкое отделение педагогического института, к которому готовился около полугода, изучая язык на курсах. Из-за дворянского происхождения комиссия отказалась даже принимать документы, и он уехал в Бежецк. Существует версия (основанная на словах самого Гумилёва), что его выгнал Пунин. После возвращения, родственник устроил Льва чернорабочим на завод им. Свердлова, располагавшемся на Васильевском острове, оттуда он перешёл в «Службу стали и тока» (трамвайное депо). В 1931 году он перевёлся на курсы коллекторов геологических экспедиций. Геологические экспедиции в пору индустриализации формировались в большом числе, сотрудников постоянно не хватало, поэтому на социальное происхождение обращали мало внимания. Гумилёв вспоминал впоследствии, что ни в одной из своих ранних (до университета) экспедиций не чувствовал себя изгоем, к нему относились не хуже, чем к другим.

11 июня 1931 года Гумилёв отправился в Прибайкалье - в Иркутск. С Московского вокзала его провожала А. Ахматова. Базой экспедиции была Слюдянка, основной район изысканий - горы Хамар-Дабана. Судя по воспоминаниям коллеги - А. Дашковой, - он не проявлял большого интереса к экспедиции, но зарекомендовал себя надёжным товарищем. Из-за ранней зимы экспедиция завершилась уже в начале августа. С тех пор практически каждое лето Лев Гумилёв отправлялся в разнообразные экспедиции - сначала геологические, потом - археологические и этнографические; всего по подсчётам биографов в 1931-1967 годы он участвовал в 21 экспедиционном сезоне. Работа позволяла хорошо питаться и немного зарабатывать, делая Льва независимым от матери и Н. Пунина.

Остановившись в Сталинабаде, Гумилёв направился в Гиссарскую долину, где до конфликта с начальником работал лаборантом-гельминтологом, после чего был отчислен за нарушение трудовой дисциплины. После этого он перебрался в долину Вахша и устроился на малярийную станцию в Дангаринском образцово-показательном совхозе. Здесь неплохо платили (по меркам 1930-х годов) и не было проблем с продовольствием.

Здесь же Гумилёв в живом общении с дехканами выучил таджикский язык и изо всех языков, которые изучал, знал его лучше всего.

Вернувшись из экспедиции в 1933 году, Лев Гумилёв остановился в Москве, где тесно общался с О. Мандельштамом, видевшим в нём «продолжение его отца». С осени того же года Гумилёв нашёл литературную работу - переводы стихов поэтов национальных республик СССР с подстрочников.

У Мандельштамов он познакомился с Э. Герштейн, дочерью врача, служившей тогда в Центральном бюро научных работников при ВЦСПС; возникла идея помочь Льву со вступлением в профсоюз, что помогло бы избавиться от статуса «лишенца». Несмотря на то, что это не удалось, их знакомство продлилось около 60 лет.

10 декабря 1933 года произошёл первый из четырёх арестов Гумилёва. Это произошло на квартире В. А. Эбермана - востоковеда, у которого Лев консультировался по поводу переводов с арабского. Он провёл в заключении 9 дней, после чего был отпущен без предъявления обвинения, его даже ни разу не допрашивали.

В 1930-1940-е годы, осознавая влечение к исторической науке, сочинял собственные стихи и прозу; на рубеже 1950-1960-х годов переводил поэзию с персидского языка. С 1931 года активно участвовал в геологических и археологических экспедициях (всего до 1967 года принял участие в 21 экспедиционном сезоне).

В 1934 году поступил в Ленинградский государственный университет на только что восстановленный исторический факультет.

Среди преподавателей Гумилёва были учёные мирового уровня - египтолог В. В. Струве, антиковед С. Я. Лурье, китаевед Н. В. Кюнер, последнего он называл своим наставником и учителем. Кюнер помогал Гумилёву в заключении, посылал ему в лагерь книги. Своим наставником Гумилёв называл и Александра Юрьевича Якубовского, читавшего курс истории Халифата. Курс новой истории читал Евгений Викторович Тарле, у которого Гумилёв на экзамене в зимнюю сессию 1937 года получил оценку «отлично».

В 1935 году подвергся второму аресту, но благодаря заступничеству многих деятелей литературы, был отпущен на свободу и восстановлен в университете.

О причинах ареста писали много, но все авторы сходятся на том, что Гумилёв и Н. Пунин попали под волну репрессий против ленинградской интеллигенции, последовавшей после убийства С. М. Кирова. Дело Гумилёва сохранилось в Центральном архиве ФСБ РФ, и его материалы были опубликованы А. Н. Козыревым в 2003 году. Автором доноса на Льва Гумилёва был его однокурсник Аркадий Борин, бывавший в Доме на Фонтанке (первое его донесение датировано 26 мая). Характерно, однако, Борина арестовали ещё 1 сентября по обвинению в создании молодёжной террористической группы.

После ареста и Гумилёв, и Пунин дали признательные показания, причём Пунин - на первом же допросе. Гумилёв признался в антисоветских разговорах и «террористических настроениях», а также в авторстве антисоветского (посвящённого убийству Кирова) стихотворения «Экбатана», хотя его текст найден не был. А. Н. Козырев предполагал, что конечной целью был арест Ахматовой, поскольку начальник Управления НКВД по Ленинградской области Л. М. Заковский даже подал наркому Г. Г. Ягоде докладную записку, где просил дать санкцию на арест Ахматовой.

Анна Андреевна через неделю после ареста мужа и сына отправилась в Москву, где остановилась у Э. Герштейн, именно от неё Эмма Григорьевна узнала об аресте Гумилёва. Потом Ахматова переехала на квартиру Булгаковых. Дальнейшие события известны в нескольких версиях. По воспоминаниям Э. Герштейн, она отвезла Ахматову к Л. Сейфуллиной, но сама при их разговоре не присутствовала. По версии самой Ахматовой, Сейфуллина при ней позвонила Поскрёбышеву, и на следующий день (31 октября) отдала в Секретариат ЦК письмо на имя . Согласно же версии Е. С. Булгаковой, Ахматова черновик письма Сталину переписала у них на квартире. Елена Сергеевна сопровождала Анну Андреевну до Кремля, а затем она поехала к Пильняку. В письме говорилось: «Арест двух единственно близких мне людей наносит мне такой удар, который я уже не могу перенести. Я прошу Вас, Иосиф Виссарионович, вернуть мне мужа и сына, уверенная, что об этом никогда никто не пожалеет» .

2 ноября Ахматова поехала к Пастернакам, а к обеду приехал и Пильняк, который убедил написать письмо Сталину, которое Борис Леонидович отвез уже на следующий день. К тому времени Сталин уже прочел письмо Ахматовой, наложив резолюцию: «т. Ягода. Освободить из под ареста и Пунина, и Гумилёва и сообщить об исполнении. И. Сталин» .

Уже 3 ноября было подписано «Постановление об изменении меры пресечения», по которому Гумилёва и Пунина должны были «немедленно» освободить, а 4 ноября следственное дело было прекращено, и всех задержанных отпустили прямо посреди ночи, причём Пунин просил оставить их до утра.

Гумилёв кратко характеризовал события после своего ареста: «Пунин вернулся на работу, а меня выдворили из университета».

Отчисление стало для Гумилёва катастрофой, поскольку он остался без жилья и средств к существованию (стипендия студента истфака тогда была достаточно велика - 96 рублей, не считая хлебной надбавки в 23 рубля). Гумилёв по собственному признанию голодал зимой 1935-1936 годов, но Ахматова настаивала, что он должен жить при ней. С другой стороны, той же зимой Лев Николаевич писал свою первую научную работу. Уже в январе 1936 года Пунин и Ахматова начали ходатайствовать о его восстановлении.

Летом 1936 года Гумилёв по протекции М. И. Артамонова устроился в археологическую экспедицию на Дону, раскапывавшую хазарское городище Саркел. После его возвращения в сентябре в Москву возникла надежда устроить его в Московский университет, но не на исторический, а на географический факультет, чем Лев оскорбился. Однако уже в конце октября его восстановили в ЛГУ, причём решение принял лично ректор - Михаил Семёнович Лазуркин. В семестр 1937 года Гумилёв стал работать с Н. В. Кюнером, заведовавшим тогда отделом этнографии Восточной и Юго-Восточной Азии в Институте этнографии АН СССР; Кюнер даже привлек Гумилёва к работе в своем отделе.

В целом, жизнь Гумилёва от зимы 1936-1937 до весны 1938 года скудно отражена в источниках, имеются лишь единичные свидетельства. Судя по воспоминаниям современников, он переживал тогда роман с аспиранткой Академии наук - монголкой Очирын Намсрайжав, их связь продолжалась до его ареста. В 1970-е годы они возобновили переписку, которая не прерывалась до самой кончины Гумилёва.

В 1938 году подвергся третьему аресту и получил пять лет лагерей, наказание отбывал в Норильске.

В ночь с 10 на 11 марта 1938 года Гумилёв был арестован. Свой арест он связывал с лекцией Льва Васильевича Пумпянского о русской поэзии начала века.

О жизни Гумилёва в Норильлаге сообщают несколько очевидцев, чьи свидетельства сильно противоречат друг другу. Весьма много негативной информации содержится в мемуарах Д. Быстролётова, которые использовались Д. В. Полушиным и Л. С. Клейном. Там же впервые упоминается, что Лев Николаевич, якобы, занимался в лагере диссертацией. В действительности в 1945 году Гумилёв писал Н. В. Кюнеру о своих лагерных попытках заниматься научной работой: в Норильске он читал сочинения Э. Тайлора, Л. Я. Штернберга, а после освобождения уже под Туруханском «собирал фольклорный демонологический материал среди тунгусов и кетов». Однако заниматься систематической работой над диссертацией при отсутствии источников и литературы было совершенно невозможно.

Много подробностей сообщал С. Снегов, друживший с Гумилёвым в заключении. Он писал, что летом они с Гумилёвым любили отдыхать на берегу Угольного ручья, закрыв лица полотенцами (от «сатаневших» комаров), и спорили на животрепещущие темы: «выше ли Каспар Шмидт… Фридриха Ницше и есть ли рациональный смысл в прагматизме Джеймса Льюиса…». Однажды зэки устроили лагерный турнир поэтов, который, к неудовольствию Гумилёва, выиграл Снегов. Оскорбленный Лев даже вызвал товарища на дуэль. Он сочинил в течение 1940-1944 годов сказки в стихах «Посещение Асмодея» и «Волшебные папиросы», стихотворную историческую трагедию в двух картинах «Смерть князя Джамуги, или Междоусобная война». Многие стихи норильского периода были утрачены. Сергей Снегов упоминал поэму о цинге, Елена Херувимова писала, что Гумилёв посвятил ей одно из своих стихотворений. Лев Николаевич писал и прозу: 1941 годом датированы оба его рассказа, «Герой Эль-Кабрилло» и «Таду-вакка», но об их существовании стало известно только после его смерти (в архиве сохранились самодельные тетрадки). Из мемуаров Снегова известна также шуточная лекция на жаргоне «История отпадения Нидерландов от Испании». По мнению С. Белякова, «для Гумилёва „История отпадения Нидерландов…“ была прежде всего литературной игрой, рассчитанной на интеллигентного, но уже искушённого в блатном жаргоне и воровских понятиях зэка».

Основной круг общения Гумилёва составляли интеллигенты - поэт Михаил Дорошин (Миша), химик Никанор Палицын, инженер, «знаток Ренессанса, любомудр и поклонник поэзии» Евгений Рейхман и астрофизик Николай Козырев, сидевший с 1936 года по «Пулковскому делу». Он поступил в Норильлаг только летом 1942 года, их общение подстегнуло интерес Гумилёва к естественным наукам.

13 октября 1944 года Туруханский райвоенкомат призвал Гумилёва в ряды Красной армии. После краткой остановки в Красноярске, он попал в учебную часть, а оттуда - на войну. В декабре эшелон добрался до Москвы, с Киевского вокзала он дозвонился до В. Ардова и В. Шкловского, а также встретился с Н. Харджиевым и И. Томашевской. Далее рядового Гумилёва направили в Брест, где обучали на зенитчика и направили на фронт незадолго до начала Висло-Одерской наступательной операции. Он служил в 1386-м зенитно-артиллерийском полку 31-й зенитно-артиллерийской Варшавской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии. Дивизия использовалась в качестве фронтового резерва.

Во время военной службы с Гумилёвым произошёл казус: в брошенных немцами домах оставались запасы, которыми охотно пользовались наступавшие советские солдаты. Однажды Лев Николаевич увлёкся маринованными вишнями, найденными в каком-то доме, и к своим добрался только через три дня. Достоверность этой истории подтверждается письмом Э. Герштейн от 12 апреля 1945 года. По косвенным данным можно определить, что он начинал службу в другой части, а к 1386-му зенитно-артиллерийском полку был прикомандирован после этого случая.

В начале марта рядовому Гумилёву была объявлена благодарность «за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной обороны немцев восточнее города Штаргард и овладении важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев в Померании». Гумилёв присутствовал и при взятии Альтдамма 20 марта 1945 году.

После демобилизации окончил экстерном исторический факультет, в 1948 году защитил диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук.

В 1949 году вновь был арестован, обвинения были заимствованы из следственного дела 1935 года; был осуждён на 10 лет лагерей, наказание отбывал в Казахстане, на Алтае и в Сибири.

В 1956 году после ХХ съезда КПСС освобождён и реабилитирован, несколько лет работал в Эрмитаже, с 1962 года до выхода на пенсию в 1987 году состоял в штате научно-исследовательского института при географическом факультете ЛГУ.

В июне 1957 года Лев Николаевич получил от Института востоковедения предложение издать монографию. В декабре того же года он сдал в редакционно-издательский отдел института рукопись «Хунну» - переработанной «Истории Срединной Азии в древности». Рукопись рассматривалась медленно, и в феврале 1959 года вернулась автору на доработку. Он был недоволен, но замечаниям последовал, и в конце апреля 1960 года Издательство восточной литературы выпустило в свет его первую книгу - «Хунну: Срединная Азия в древние времена».

В 1961 году защитил диссертацию на соискание степени доктора исторических наук, в 1974 году защитил вторую докторскую диссертацию - по географии, но степень не была утверждена ВАК. Научное наследие включает 12 монографий и более 200 статей.

С 1960-х годов начал разработку собственной пассионарной теории этногенеза, с помощью которой он пытался объяснить закономерности исторического процесса. Подавляющее большинство профессиональных историков и этнологов считают её ненаучной; действительно крупным вкладом Гумилёва в науку считается теория периодического увлажнения центральной Евразии и популяризация истории кочевников. В исторических исследованиях Л. Н. Гумилёв придерживался идей, близких евразийству.

В 1964-1967 годах Гумилёв опубликовал в «Вестнике ЛГУ» 14 статей, объединённые в цикл «Ландшафт и этнос», причём 9 из них были посвящены этногенезу. Согласно С. Белякову, пассионарная теория этногенеза должна была ответить на три вопроса:

1.Что такое этнос и какое место он занимает в историческом процессе?
2.Какие законы определяют появление и развитие этноса?
3.Как этносы взаимодействуют между собой?

Греческое слово «этнос» Гумилёв использовал вместо более распространенного латинского слова «нация» как менее политизированное. Термин «этнос» был и универсальным, и нейтральным, и сугубо научным. Однако ещё в 1968 году при общении с Н. В. Тимофеевым-Ресовским Гумилёв не смог дать чёткого определения этноса, фактически повторив определение С. М. Широкогорова, введшего его в русскую науку. При этом основная часть его главного труда - «Этногенез и биосфера Земли», - посвящена именно свойствам этноса, а не пассионарности.

Впервые о принадлежности Гумилёва к евразийству стали говорить и писать в конце 1970-х годов, сам Лев Николаевич в многочисленных интервью 1980-х годов также охотно именовал себя евразийцем. Тем не менее, по мнению многих современных исследователей, несмотря на некоторую общность, взгляды Гумилёва и евразийцев расходились в принципиальных вопросах. По С. Белякову основные моменты расхождения таковы:

1.Евразийцы включали в «евразийскую нацию» или «многонародную личность» все народы Советского Союза, а Гумилёв насчитал в СССР по меньшей мере семь суперэтносов.

2.Гумилёв практически не касался политических взглядов евразийцев и их государственно-правовой теории. Вопрос о государственном строе и форме правления был для него вообще малоинтересен.

3.Гумилёв, много и охотно критиковавший Запад (особенно в последние годы жизни), не критиковал ни либеральную демократию, ни рыночную экономику, ни тем более правовое государство. С его точки зрения неумеренное заимствование достижений Запада плохо лишь тем, что Россия просто не готова их воспринять. Он считал, что российский суперэтнос на 500 лет «моложе» романо-германского.

4.Гумилёв не присоединялся и к евразийской критике католицизма, вовсе игнорировал богословские вопросы, так занимавшие евразийцев.

Таким образом, Гумилёва можно считать евразийцем в буквальном смысле слова - сторонником русско-тюрко-монгольского братства. Для Гумилёва евразийство было не политической идеологией, а образом мысли. Он пытался доказать, будто Русь - это продолжение Орды, а многие русские люди - потомки крещёных татар, на что потратил пятнадцать последних лет жизни.

Эти взгляды были изложены в его поздних работах - очерках «Эхо Куликовской битвы», «Черная легенда», популярной книге «От Руси до России», монографии «Древняя Русь и Великая степь». Кратко их содержание сводится к следующему: Александр Невский помог хану Батыю удержаться у власти и взамен «потребовал и получил помощь против немцев и германофилов». Татаро-монгольское иго, собственно, не было игом, а являлось союзом с Ордой, то есть русско-татарским «симбиозом» (в частности, Сартак был побратимом Александра Невского). Монголо-татары являются защитниками Руси от немецкой и литовской угроз, а Куликовская битва была выиграна крещёными татарами, перешедшими на службу московскому князю. Великий князь Дмитрий Иванович на Куликовом поле сражался с «агрессией Запада и союзной с ней ордой Мамая».

В 1986 году журнал «Огонёк» и «Литературная газета» начали публиковать поэтические произведения Николая Гумилёва, редакции были на связи и с его сыном. В декабре 1986 года Лев Гумилёв совершил поездку в Москву на юбилей Д. С. Лихачёва и в ЦДЛ читал стихи отца, произведя сильное впечатление. В том же году в ЛГУ вернули курс «Народоведение».

В марте 1987 года Гумилёв отправил в ЦК КПСС письмо на имя А. И. Лукьянова с жалобой, что научные журналы и издательства не печатают его книг и статей. Результатом стало то, что за вторую половину 1987 и 1988 годы в свет вышло 2 книги и 14 статей Гумилёва, - больше, чем за 10 предыдущих лет. В 1989 году были с разницей в полгода опубликованы «Этногенез и биосфера Земли» и «Древняя Русь и Великая степь». «Этногенез» опубликовали с отзывом Д. С. Лихачёва, предисловие написал Р. Ф. Итс. Итс, никогда не соглашавшийся с теориями Льва Николаевича, охарактеризовал трактат как литературное произведение, но вместе с тем оговаривал, что «не знает ни одного этнографа, который принимает эту оригинальную теорию этногенеза».

Пик популярности Гумилёва пришёлся на 1990 год, когда на Ленинградском телевидении записали 15 лекций Льва Николаевича, его интервью постоянно публиковались в ведущих литературных журналах. 15 мая 1990 года на заседании Секции синергетики географических систем РГО, посвящённом 25-летию пассионарной теории этногенеза, Л. Г. Колотило выступил с предложением о выдвижении Гумилёва в действительные члены АН СССР, минуя избрание членом-корреспондентом. В этот же день данное предложение огласили участники круглого стола на Ленинградском телевидении в программе «Зеркало», где участвовали сам Лев Николаевич, А. М. Панченко, К. П. Иванов и Л. Г. Колотило. В конечном итоге академиком АН СССР Гумилёв избран не был. 29 декабря 1991 года он был избран действительным членом Российской академии естественных наук (РАЕН), созданной в противовес официальной и «бюрократической» АН СССР. В те времена статус и будущее РАЕН были ещё неясны, но своим званием он гордился и до конца жизни подписывал письма «академик РАЕН Л. Н. Гумилёв».

Выйдя на пенсию летом 1987 года в возрасте 75 лет (он остался ведущим научным сотрудником-консультантом на геофаке), Гумилёв не снизил научной и публикационной активности. Однако вскоре после переезда на Коломенскую улицу - в первую в жизни отдельную квартиру - Лев Николаевич перенёс инсульт, был частично парализован. Позднее он оправился, продолжал писать и принимать гостей, но полностью восстановиться так и не смог. К последствиям инсульта и язвы добавилась болезнь ног, из-за которой его водили на занятия под руки ещё в начале 1980-х годов. Осенью 1990 года он прочитал свою последнюю лекцию. С осени 1991 года его стали беспокоить боли в печени. 7 апреля 1992 года он был госпитализирован с диагнозом - «желчекаменная болезнь и хронический холецистит». После выписки состояние вновь ухудшилось. Характерно, что он стал прощаться со старыми знакомыми, с которыми мог не общаться десятилетиями. Он отправил послания Э. Герштейн и Очирын Намсрайжав.

23 мая 1992 года Гумилёву была сделана операция по удалению жёлчного пузыря; практически все родные и близкие учёного считали её ненужной. Открылось сильное кровотечение. Благодаря А. Невзорову весть об этом распространилась на всю страну, было много доноров и жертвователей.

Судя по описаниям К. Иванова, две последние недели своей жизни Гумилёв провёл в коме, и с 28 мая был подключен к аппаратуре жизнеобеспечения. 15 июня было решено аппаратуру отключить и сообщить о его кончине, что и было сделано около 23:00.

20 июня в Большом мемориальном зале Географического общества прошла гражданская панихида, отпевали его в церкви Воскресения Христова у Варшавского вокзала. После ряда бюрократических проволочек тело было похоронено на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Три первых дня сентября смотрела по КУЛЬТУРЕ захватывающий телефильм «Ты сын и ужас мой», снятый в 2005 году, но мною почему-то пропущенный. А смотреть его нужно. Он еще раз возвращает нас к неразрешимой и тяжкой проблеме взаимоотношений двух очень близких людей, оставивших ощутимый след в российской культуре, Анны Ахматовой и Льва Гумилева.

Вклад в нее Анны Ахматовой вряд ли кто решится оспаривать, но и Лев Гумилев, при всей драматичности и скукоженности своей жизни на воле (он провел 14 лет в лагерях, четырежды его арестовывали), остался в истории как крупный ученый-востоковед, выдвинувший известную теорию «пассионарности».

Оба были фигурами яркими, незаурядными, оба прожили тяжелейшие жизни, каждый из них по-своему любил и жалел другого, но понять не мог. Даже исповедуя христианские взгляды, эти двое ничего не прощали друг другу, и нам неведомо, узнали ли они один другого «в мире новом».

Но скажу о фильме. В нем участвуют два человека. Автор сценария и ведущая Нина Попова, она же директор музея Анны Ахматовой. В питерском музее Ахматовой я не была, но порадовалась, что такая симпатичная, многознающая и артистичная личность им руководит.

Она сумела преподнести нам историю матери и сына тонко, без излишнего пафоса, с большой долей такта по отношению ко всем ее участникам.

На долю народного артиста России Николая Бурова пришлась «роль Гумилева», он читает письма Николая - маме из Слепнева, Бежецка, ей и другим женщинам – из лагерей. У хороших артистов так получается – а я поняла, что Буров – очень хороший артист, правда, сейчас он на административной должности – директор Исаакиевского собора, - что сквозь звучание и вибрацию голоса, сквозь тон и интонацию, живо видишь автора письма, с его характером и со всеми повадками...

Письма же читаются уникальные, ранее не публиковавшиеся, что особо оговорено в титрах. В самом деле, никогда не слышала и не читала писем Анны Ивановны Гумилевой к своей невестке, Ахматовой. В них она называет Анну Андреевну «дорогая моя Аничка», а подписывает письма так: «Горячо любящая тебя мама». Ахматова на это отзывается ответной лаской «Дорогая моя мамочка».

Согласитесь, отношения между свекровью и невесткой редкие, прямо-таки удивительные, особенно если учесть, что Лев Николаевич Гумилев (1912 – 1992), единственный сын Ахматовой и Гумилева, все детство провел у бабушки. Анна Ивановна с внуком жили в имении Слепнево, затем в Бежецке, а Анна Андреевна (везло Гумилеву на Аннушек, вторая жена его также была Анной, Анной Энгельгардт) изредка наезжала из Петербурга проведать сына.

Но не будем бросать камня в Ахматову, каявшуюся: «Я плохая мать». Не в этом, как кажется, было дело. Ребенок был копией Николая, с детства и всю жизнь боготворил Гумилева, с матерью был всегда неоправданно резок, ей не верил.

Если оглянуться на прошлое и задаться вопросом, любила ли Ахматова Гумилева, то вспомнятся ее многочисленные отказы на его предложения руки, его попытка самоубийства и то, как, взятая измором, она наконец согласилась стать его женой. И что за этим последовало? Ссоры, ревность, долгие отлучки Гумилева, уезжавшего самоутверждаться в Африку, его измены, их свадебная поездка в Париж, в которой уже наметился ее будущий роман с Модильяни...

Конечно же, не любила. И был в ее жизни кто-то, кто предшествовал Гумилеву.

Вообще жизнь Ахматовой 1910 - 20-х годов для меня полна загадок. И стихи порой не только не помогают, а мешают достоверной картине.

Но я не сказала еще об одной – главнейшей – причине, по которой Ахматова не спешила брать Леву к себе. Кроме отстутствия жилья, кроме неустроенного быта, она была Поэт, поэт Божьей милостью, что признавал и ее муж Гумилев, считавшийся поэтическим мэтром и приведший ее, неофитку, в поэтический круг. Именно в год рождения Левушки (1912) Ахматова издала свой первый поэтический сборник "Вечер". Совмещать материнские обязанности с делом Поэта она не то чтобы не могла – не хотела.

Так же, как не хотела заниматься хозяйством.

Я запомнила один удивительный рассказ в очень интересных воспоминаниях Марианны Козыревой. На следующий день после последнего - четвертого – ареста Левы (а его забирали в 1933, 1935, 1938 и 1949) Ахматова пришла в квартиру, где Марианна делила комнату с Птицей, женщиной, которую Лев любил. Сказала, что нужно срочно уничтожить все ее рукописи, что у нее самой уже второй обыск, в волненье попросила дать ей какой-нибудь носок – заштопать.

И вот когда она ушла, Марианна поразилась филигранной штопке этого носка, вспомнив при этом, что прореху на своем черном халате с хризантемами Анна Андреевна никогда не заделывала. Что это? Похоже, что отнюдь не неумение, а нежелание. Поэт, она не хотела отвлекаться от своего дела, того главного дела, которое принесло ей высокое место в истории.

Свое название телесериал получил по строчкам из РЕКВИЕМА:

Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой.

Кидалась в ноги палачу -

Ты сын и ужас мой.

Сын и ужас. Характерно сочетание этих двух слов. Сын расстрелянного большевиками поэта и далекой от революции, «камерной» поэтессы, Лев с самого рождения был под ударом. Он сидел «за отца и за мать», но отец был в могиле, и имя его было свято, матери же всегда можно было бросить в лицо обвинение.

Ответить ей было нечем. Не спасала? Но вот это: «кидалась в ноги палачу» разве не говорит само за себя? В фильме перечислены те многочисленные адресаты, к которым Ахматова обращалась от своего и (из боязни навредить) не от своего имени. Все ли делала? Почему Льва не освобождали так долго? Но легче всего обвинить слабую, одинокую женщину, которую не издавали, подвергали идеологическим преследованиям, в том, что она живет только для себя, других любит больше, чем сына, ничего для него не делает...

Лев ругал Ахматову и за «Реквием». Он был недоволен тем, что по нему, живому человеку, прошедшему невредимым через войну и лагеря, мать сложила РЕКВИЕМ.

А вот интересно, Моцарт написал свой РЕКВИЕМ по тому умершему, чья семья заказала ему музыку? Нет, конечно. Это был реквием и по своей жизни, что прекрасно почувствовал Пушкин, и по жизни каждого из нас, живших, живущих и собирающихся жить в этом мире. Странно, как взрослый и глубокий человек не понял, что РЕКВИЕМ Ахматова посвятила далеко не только ему. Это плач по всем убиенным в страшный морок террора, окутавший в те годы страну. По женам и матерям, стоявшим в очереди с передачей возле Большого дома. По всем несчастным жителям городов и поселков, запуганным, издерганным страхом, обезумевшим от тогдашнего мрака и абсурда.

Обезумившим.

Нина Попова говорит, что в годы сталинщины у Ахматовой была навязчивая идея, что кто-то читает ее рукописи. Чтобы проверить, она клала на страницу волосок (?), возвращалась – и ей кзалось, что волосок сдвинут. Не безумие ли это? И не сама ли Ахматова в Реквиеме скажет: «Уже безумие крылом души накрыло половину»?

Было и еще одно: доходящая до мании подозрительность. Ахматова считала, что главная женщина в жизни Гумилева, Наталья Васильевна Варбовец (1916 - 1987), или Птица как звал ее Лев, была подосланным к нему агентом Госбезопасности. Считала бездоказательно, но смогла его убедить. Однако не это помешало Льву и Птице соединиться, создать семейное гнездо. Наталья Васильевна, по воспоминаниям Марианны Козыревой, «была необыкновенно красива. Настоящая Настасья Филипповна». Лев влюбился сразу, на следующий день после встречи пришел делать предложение. Но сердце Натальи было занято, всю жизнь она любила коллегу по работе в отделе редкой книги Владимира Люблинского. Льву она ответила, что «подумает». Ничего хорошего не вышло из этого романа.

Птица после смерти Ахматовой узнала о подозрениях, которые мать передала сыну, была в ужасе «от клеветы».

Не удивительно ли, что Ахматова, всю жизнь страдавшая от клеветы («И всюду клевета сопутствовала мне»), стала ее источником для другого человека? И не страшное ли время, мутящее и деформирующее людское сознание в том виновато?

А Лев Николаевич обошелся с бывшей возлюбленной совсем не по-джентельменски. Встретив ее в питерском трамвае через десять лет, остановился и прокричал на весь трамвай, цитируя Пушкина: «Возможно ль, ах, Наина, ты ли? Наина, где твоя краса?» Бедная женщина бросилась прочь из трамвая. И снова задумываюсь... А мог ли быть у Льва Гумилева другой характер? Спокойный, уравновешенный? При такой его жизни, не дававшей его душе ни сна, ни отдыха?

В молодости слышала лекцию Льва Николаевича в Московском университете. Тогда шла молва об его необыкновенной теории, объясняющей мощные перемещения целых народов процессами, происходящими в атмосфере (так, во всяком случае, мне запомнилось).

Лекция была большая. Удивило, что среди пассионарных народов были названы очень многие, все, кроме евреев. Вообще в процессе дальнейшего чтения его трудов я выяснила, что в отличие от матери, настоящей юдофилки, сын был скорее юдофобом. Может быть, и здесь действовал принцип: быть во всем непохожим на мать?

В этих своих записках я временами ухожу от фильма, но это и хорошо – он вызвал у меня много мыслей «в пандан». Уверена, что вызовет и у вас.

Пять последних лет жизни Ахматовой она и Лев Гумилев не общались, не видели друг друга.

Архив матери, завещанный ему, Льву Николаевичу не достался. Нина Попова объясняет это так: «В 1969 году советский суд не мог передать наследство лагернику». Архив Ахматовой, доставшийся семье Пуниных, был распродан.

Лев Гумилев в 1967 году, в 55 лет, женился – опять на Наталье, только уже Викторовне. Последние его годы прошли в тишине и покое. Он пережил мать на 26 лет. И когда я сейчас думаю о них обоих, мне почему-то кажется, что «в мире новом» они окликнут друг друга и простят. А? Как вы думаете? Ведь бывает?

Ты сын и ужас мой. Дорогами разлук

В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Анны Ахматовой. Казалось бы, за это время исследователи ее жизни и творчества раскопали уже все - пересчитали все напечатанное, облазили места жительства и составили список многочисленных любовников. Однако петербургские исследователи Владимир и Наталья Евсевьевы (ВИН) утверждают: самого любимого мужчину Ахматовой исследователи упустили из виду. Это… император Николай II. Какой бы бредовой ни казалась такая версия, она поразительным образом объясняет нестыковки в официальной биографии Анны Ахматовой.

Три загадки поэтессы

Первая загадка, которую биографы поэтессы до сих пор не могут разрешить, - почему она выбрала псевдоним «Ахматова»? Ведь у Анны Горенко (настоящая фамилия поэтессы) были более выигрышные и логичные варианты. Например, она состояла в отдаленном родстве с первой русской поэтессой - Анной Буниной. Для начинающего литератора такой известный псевдоним - настоящая удача! Но Бунину Анна проигнорировала. Неожиданно для всех она взяла безвестную фамилию прабабки по материнской линии - Ахматова - в знак принадлежности к потомкам монгольского хана Ахмада. Иными словами, Ахматовой больше хотелось ощущать себя наследницей правителя, чем первой русской поэтессы!

Вторая загадка - странное поведение Ахматовой. Поэтесса говорила, что выросла в «мещанской» семье, но вела себя так, как будто воспитывалась при царском дворе. На эту ее черту обязательно указывали все, кто оставил воспоминания об Ахматовой. Например, Корней Чуковский писал: «В ее глазах, в осанке и в ее обращении с людьми наметилась одна главнейшая особенность ее личности: величавость царственная, монументально важная поступь…» Иногда поэтесса настолько входила в роль царицы, что ее сын Лев прилюдно одергивал ее: «Мама, не королевствуй!»

Наконец, третья загадка - слишком быстрый успех дореволюционных сборников Ахматовой. Даже ее первые - по признанию самой поэтессы, «беспомощные» - стихи почему-то были встречены единодушным одобрением официальных критиков. Единственный, кто не разделял их восторгов, - муж Ахматовой, Николай Гумилев. Невзирая на брачные узы он полтора года категорически отказывался издавать ее стихи в своем объединении «Цех поэтов»! Они казались Гумилеву незрелыми и недостойными печати.

Сероглазый король

Петербургские художники и исследователи Наталья и Владимир Евсевьевы в советское время больше 10 лет прожили в эмиграции. Именно оттуда они привезли сенсационную версию о том, что за царскими замашками и поэтическим успехом молодой Анны Ахматовой стоял не кто иной, как последний русский император Николай II.

Какое-то время нам пришлось жить в Провансе в эмигрантской среде, - рассказали «МК» в Питере» Евсевьевы. - Там нас познакомили со старыми русскими «белыми», сбежавшими от революции за границу. Эти люди много поведали об обстановке в петербургском светском обществе начала XX века. В частности, они рассказали нам, что Ахматова в 1910-е годы была тайной фавориткой Николая II. Поначалу мы, признаться, не придали этому значения. Но потом обнаружили еще одно свидетельство - в воспоминаниях сверстника Ахматовой, художника Юрия Анненкова, которые вышли в Париже под названием «Повесть о пустяках»: «Вся литературная публика в те годы судачила о романе Николая II и Ахматовой», - писал Анненков!

Где же Ахматова могла сойтись с Николаем Романовым? Оказывается, это было проще простого!

Ахматова жила в Безымянном переулке Царского села. Окна ее дома выходили на резиденцию царской семьи - Александровский дворец. Между прочим, царская резиденция тогда была открыта для всех желающих, так что Ахматова запросто могла познакомиться с императором во время прогулки! Сейчас это звучит невероятно, но в то время руководители страны были гораздо ближе к народу: например, известно, что Сергей Есенин во время Первой мировой войны работал в военном госпитале бок о бок с императрицей Александрой и царскими дочерьми.

Интересно, что Ахматова, категорически протестуя против мифа о своей близости с Александром Блоком, слухи о романе с императором никогда не опровергала. Более того, в ахматовских стихах можно найти массу подтверждений этой связи! Например, в ее первом сборнике «Вечер», который вышел в 1912 году (Ахматова в то время уже была замужем за Гумилевым!), очень часто встречается образ «сероглазого» венценосного любовника, счастье с которым по какой-то роковой причине невозможно. Одно из стихотворений так и называется - «Сероглазый король» (1910). Интересно, что самой запоминающейся чертой внешности Николая II, по воспоминаниям зарубежных дипломатов, были именно «серые лучистые глаза»!

Мы обнаружили стихотворение, абсолютно точно посвященное Николаю II, - утверждают Евсевьевы. - Оно датировано 1913-м годом и называется «Смятение»: «Было душно от жгучего света, А взгляды его - как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить». Там же есть строки: «И загадочных древних ликов На меня поглядели очи…» Кто еще, кроме императора, в то время мог похвастаться «загадочным древним ликом»?

Заговор молчания

Если поверить Евсевьевым, то биография Ахматовой откроется в новом свете. Вопрос о ханском псевдониме поэтессы и ее странном царственном поведении снимается сразу: будучи любовницей императора, трудно не перенять от него величественные манеры. Например, предыдущая любовница Николая II - балерина Матильда Кшесинская - тоже вела себя, как королева.

Успех дореволюционных книг Ахматовой - «Вечер» и «Четки» - тоже становится понятным: сборники вышли в 1912 и 1914 годах, когда, если верить Евсевьевым, ее отношения с Николаем II были в самом разгаре. Кто бы осмелился раскритиковать творчество императорской фаворитки! Показательно, что после падения царской власти разговоры о ее романе с царем в аристократических кругах сразу стихли. Одновременно поэтесса утратила благосклонность критиков: ее третий сборник «Белая стая», опубликованный в сентябре 1917 года, остался без внимания. Позже Ахматова выпустила еще две книги, но и они ждали своего часа почти полвека.

Это молчание было спасительным для Ахматовой, - уверены Евсевьевы. - Ведь она, в отличие от многих людей своего круга, осталась в советской России. Представьте, что бы сделала с ней советская власть, если бы муссировались слухи о том, что поэтесса была любовницей свергнутого царя!

Роман с Николаем II объясняет и многое в личной жизни Ахматовой. Например, то, что в молодости она влюблялась исключительно в мужчин старше себя. Или то, что самые теплые отношения у нее сложились с любовниками Николаями - Николаем Недоброво и Николаем Пуниным, который стал ее третьим мужем.

Ребенок «не от мужа»

Исключение составляет Николай Гумилев, с которым жизнь не заладилась сразу. Они поженились в 1910 году, причем перед свадьбой поэтесса писала своему царскосельскому другу Сергею фон Штейну: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилева. Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба - быть его женой. Люблю ли его, я не знаю…»

Об их семейной жизни Ахматова вспоминала с сарказмом: «Николай Степанович всегда был холост. Я не представляю себе его женатым, - говорила она. - Скоро после рождения Левы (1912 год) мы молча дали друг другу полную свободу и перестали интересоваться интимной стороной жизни друг друга».

В 1918 году Гумилев и Ахматова официально развелись.

Кстати, с рождением Льва Гумилева тоже не все однозначно. Судя по всему, Николаю Гумилеву сын был глубоко безразличен: по воспоминаниям Ахматовой, сразу после ее родов муж принялся демонстративно крутить романы на стороне. А Эмма Герштейн - одна из самых авторитетных советских литературоведов и современница поэтессы - в книге «Из записок об Анне Ахматовой» писала: «Она ненавидела свое стихотворение «Сероглазый король» - потому что ее ребенок был от Короля, а не от мужа». На каком основании Герштейн сделала такое заявление, неизвестно, но литературоведы такого уровня не позволяют себе беспочвенных высказываний. И, если верить Евсевьевым и Анненкову, выходит, что Лев Гумилев был… внебрачным сыном Николая II!

Алиса Берковская

А звезды предупреждали

Астрология подкинула еще одно «доказательство» возможной связи Ахматовой и Николая II. По звездам выходит, что Анна родилась между солнечным и лунным затмениями - это очень дурной знак. Астрологи уверяют, что женщины с такой звездной картой притягивают «роковых» мужчин - тех, кому суждено испытать страдания и трагическую смерть.

Анну Андреевну Ахматову знают все образованные люди. Это выдающаяся русская поэтесса первой половины двадцатого века. Однако о том, сколько пришлось пережить этой поистине великой женщине - мало кому известно.

Предлагаем вашему вниманию краткую биографию Анны Ахматовой . Мы постараемся не просто остановиться на самых важных этапах жизни поэтессы, но и рассказать интересные факты из ее биографии.

Биография Ахматовой

Анна Ахматова - знаменитая поэтесса мирового уровня, писательница, переводчик, литературовед и критик. Родившись в 1889 г. Анна Го́ренко (это ее настоящая фамилия), провела детство в родном городе Одесса.

Юная Ахматова. Одесса.

Училась будущий классик в Царском Селе, а затем в Киеве, в Фундуклеевской гимназии. Когда в 1911 г. она опубликовала первое стихотворение, отец запретил ей использовать настоящую фамилию, в связи с чем Анна взяла фамилию своей прабабки - Ахматовой. Именно с этим именем она вошла в русскую и мировую историю.

С этим эпизодом связан один интересный факт, который мы приведем в конце статьи.

К слову сказать, выше вы можете видеть фото молодой Ахматовой, которое резко отличается от последующих ее портретов.

Личная жизнь Ахматовой

Всего у Анны было три мужа. Была ли она счастлива хоть в одном браке? Сложно сказать. В ее произведениях мы находим много любовной поэзии. Но это скорее какой-то идеалистический образ недостижимой любви, прошедший сквозь призму дара Ахматовой. Но вот было ли у нее обыкновенное семейное счастье - это едва ли.

Гумилев

Первым мужем в ее биографии был известный поэт Николай Гумилев, от которого у нее родился единственный сын - Лев Гумилев (автор теории этногенеза).
Прожив 8 лет, они развелись, а уже в 1921 г. Николай был расстрелян.

Здесь важно подчеркнуть, что первый муж страстно ее любил. Она не отвечала ему взаимностью, и он знал об этом еще до свадьбы. Одним словом, их совместная жизнь была чрезвычайно тягостной и мучительной от постоянной ревности и внутренних страданий обоих.

Ахматовой было очень жаль Николая, но чувств к нему она не испытывала. Два поэта от Бога не смогли жить под одной крышей и разошлись. Их распадающийся брак не смог остановить даже сын.

Шилейко

В этот тяжелый для страны период великая писательница жила из рук вон плохо.

Имея крайне скудный доход, она подрабатывала тем, что продавал селедку, которую выдавали в качестве пайка, а на вырученные деньги покупала чай и курево, без которых не мог обходиться ее муж.

В ее записях есть фраза, относящаяся к этому времени: «Я скоро сама стану на четвереньки».

Шилейко ужасно ревновал свою гениальную жену буквально ко всему: к мужчинам, гостям, стихам и увлечениям. Он запрещал ей читать стихи на публике и даже вовсе не разрешал писать их. Этот брак также был недолгим, и в 1921 их пути разошлись.

Пунин

Биография Ахматовой развивалась стремительно. В 1922 г. она снова выходит замуж. На этот раз за Николая Пунина, искусствоведа, с которым прожила дольше всего - 16 лет. Расстались они в 1938 г., когда сын Анны Лев Гумилев был арестован. К слову сказать, в лагерях Лев провел 10 лет.

Тяжелые годы биографии

Когда он только был заключен в тюрьму, Ахматова провела 17 тяжелейших месяцев в тюремных очередях, принося сыну передачи. Этот период жизни навсегда врезался в ее память.

Лёва Гумилев с матерью - Анной Ахматовой. Ленинград, 1926 г.

Однажды ее узнала какая-то женщина и спросила, сможет ли она, как поэт, описать весь тот ужас, который переживали матери невинно осужденных. Анна ответила утвердительно и тогда же начала работу над своей самой знаменитой поэмой «Реквием». Вот небольшая выдержка оттуда:

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой.
Кидалась в ноги палачу -
Ты сын и ужас мой.

Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.

В первую мировую войну Ахматова полностью ограничила свою публичную жизнь. Однако это было несравнимо с тем, что произошло потом в ее непростой биографии. Ведь впереди ее еще ждала Великая Отечественная Война - самая кровавая в истории человечества.

В 20-х годах началось нарастающее движение эмиграции. Все это весьма тяжело отразилось на Ахматовой потому, что практически все ее друзья выехали за границу. Примечателен один разговор, который произошел между Анной и Г.В. Ивановым в 1922 г. Иванов сам описывает его так:

Послезавтра уезжаю за границу. Иду к Ахматовой — проститься.

Ахматова протягивает мне руку.

— Уезжаете? Кланяйтесь от меня Парижу.

— А Вы, Анна Андреевна, не собираетесь уезжать?

— Нет. Из России я не уеду.

— Но ведь жить все труднее!

— Да, все труднее.

— Может стать совсем непереносимо.

— Что же делать.

— Не уедете?

— Не уеду.

В том же году она пишет известное стихотворение, которое проложило черту между Ахматовой и творческой интеллигенцией, выехавшей в эмиграцию:

Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.

Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной,
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.

С 1925 г. НКВД издает негласный запрет, чтобы ни одно издательство не печатало никаких произведений Ахматовой по причине их «антинародности».

В краткой биографии невозможно передать то бремя морального и социального гнета, которое переживала Ахматова в эти годы.

Познав, что такое слава и признание, она была вынуждена влачить жалкое, полуголодное существование, в полном забвении. При этом, понимая, что ее друзья за границей регулярно издаются и мало в чем себе отказывают.

Добровольное решение не уезжать, но страдать со своим народом - вот подлинно удивительная судьба Анны Ахматовой. В эти годы она перебивалась случайными переводами иностранных поэтов и писателей и вообще, жила чрезвычайно бедно.

Творчество Ахматовой

Но вернемся в 1912 г., когда вышел первый сборник со стихами будущей великой поэтессы. Назывался он «Вечер». Это стало началом творческой биографии будущей звезды на небосклоне русской поэзии. Через три года появляется новый сборник «Четки», который был напечатан в размере 1000 штук.

Собственно с этого момента и начинается всенародное признание крупного таланта Ахматовой. В 1917 г. мир увидела новая книга со стихами «Белая стая». Она была издана вдвое большим тиражом, через предыдущий сборник.

Среди наиболее значимых произведений Ахматовой можно упомянуть «Реквием», написанный в 1935-1940 гг. Почему именно эту поэму считают одной из самых великих? Дело в том, что она отображает всю боль и ужас женщины, которая потеряла своих близких из-за человеческой жестокости и репрессий. А этот образ был весьма похож с судьбой самой России.

В 1941 Ахматова бродила голодная по Ленинграду. По свидетельству некоторых очевидцев она выглядела настолько плохо, что какая-то женщина, остановившись возле нее, протянула ей милостыню со словами: «Возьми Христа ради». Можно только вообразить, что чувствовала в это время Анна Андреевна.

Однако до начала блокады она была эвакуирована в Москву, где встретилась с Мариной Цветаевой. Это была единственная их встреча.

Краткая биография Ахматовой не позволяет во всех деталях показать суть ее потрясающих стихотворений. Они как будто живые разговаривают с нами, передавая и раскрывая множество сторон человеческой души.

Важно подчеркнуть, что она писала не только о личности, как таковой, а рассматривала жизнь страны и ее судьбу как биографию отдельно взятого человека, как некий живой организм со своими достоинствами и болезненными наклонностями.

Тонкий психолог и блестящий знаток человеческой души, Ахматова сумела изобразить в своих стихах множество граней судьбы, ее счастливые и трагические превратности.

Смерть и память

В подмосковном санатории 5 марта 1966 г. Анна Андреевна Ахматова умерла. На четвертый день гроб с ее телом был доставлен в Ленинград, где на Комаровском кладбище состоялись похороны.

В честь выдающейся русской поэтессы названо много улиц в бывших республиках Советского Союза. В Италии, в Сицилии, Ахматовой установлен памятник.

В 1982 г. была открыта малая планета, которая получила свое название в ее честь - Akhmatova.

В Нидерландах, на стене одного из домов города Лейдена, большими буквами написано стихотворение «Муза».

Муза

Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.

И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?» Отвечает: «Я!».

Интересные факты из биографии Ахматовой

Будучи признанным классиком, еще в 20-е годы, Ахматова была подвержена колоссальной цензуре и замалчиванию. Ее целые десятилетия вообще не печатали, что оставляло ее без средств к существованию. Однако, несмотря на это, за границей ее считали одним из крупнейших поэтов современности и в разных странах издавали даже без ее ведома.

Когда отец Ахматовой узнал о том, что его семнадцатилетняя дочь начала писать стихи он попросил «не срамить его имени».

Фото начала 1960-х

Ее первый муж Гумилев рассказывает, что они нередко ссорились из-за сына. Когда Левушке было около 4 лет, Мандельштам научил его фразе: «Мой папа поэт, а моя мама истеричка». Когда в Царском Селе собралась поэтическая компания, Левушка вошел гостиную и громким голосом прокричал заученную фразу.

Николай Гумилев очень рассердился, а Ахматова пришла в восторг и начала целовать сына говоря: «Умничка, Лева, ты прав, твоя мама истеричка!». На то время Анна Андреевна еще не знала, какая жизнь ждет ее впереди, и какой век идет на смену Серебряному.

Поэтесса всю жизнь вела дневник, о чем стало известно только после ее смерти. Именно благодаря этому мы знаем многие факты из ее биографии.

Ахматова была номинирована на Нобелевскую премию по литературе в 1965 году, но, в конечном счете, она была присуждена Михаилу Шолохову. Не так давно стало известно, что изначально комитет рассматривал вариант того, чтобы разделить премию между ними. Но потом все же остановились на Шолохове.

Две сестры Ахматовой умерли от туберкулеза, и Анна была уверена, что ее ждет та же участь. Однако она смогла побороть слабую генетику и прожила 76 лет.

Ложась в санаторий, Ахматова чувствовала приближение смерти. В своих записях она оставила короткую фразу: «Жаль, что там нет Библии».