Ассоциативный эксперимент как метод исследования значений

1.3.3. Ассоциативный эксперимент

B лингвистике давний интерес к вербальным ассоциациям обусловлен самой природой языкового значения: слово как знак объекта связано со своим обозначаемым прежде всего по ассоциации.

К настоящему времени определены некоторые классические положения теории ассоциаций, на которых мы подробно остановимся, поскольку методика ассоциативного эксперимента лежит в основе нашего исследования.

Единицей анализа признается ассоциативная структура – два объекта, между которыми существует ассоциация. Минимальной ассоциативной структурой является пара слов - стимул – реакция (S > R). Стрелка между ними показывает направление ассоциативной связи. На письме слово-стимул выделяют прописными буквами, а слово- реакцию – строчными: БАБУШКА > девочка . На один стимул может быть получена целая цепочка реакций, в которой все предыдущие реакции оказываются дополнительными стимулами для последующих, например: БАБУШКА > девочка > (ДЕВОЧКА) >любить > (ЛЮБИТЬ) > жизнь > (ЖИЗНЬ) > день ... Промежуточные стимулы как бы направляют процесс ассоциирования, при этом в цепочке ассоциативно связаны только смежные слова, а не первое и, например, последнее.

Различают два вида ассоциативных экспериментов:

1) свободный ассоциативный эксперимент (в дальнейшем САЭ), в котором испытуемым предлагают отвечать первой пришедшей в голову реакцией при предъявлении слова-стимула, ничем не ограничивая ни формальные, ни семантические особенности слова-реакции;

2) направленный ассоциативный эксперимент (далее НАЭ), в котором исследователь некоторым образом ограничивает выбор предполагаемой реакции, дает дополнительные инструкции (например, отвечать только прилагательным).

Как показывают данные экспериментов, направленность ассоциации делает ее значительно более сосредоточенной, сокращает разброс (за счет снятия ненаправленных реакций) и потому позволяет, в отличие от САЭ, ограничиться значительно меньшим числом информантов для получения надежных данных. Так, например, в САЭ на стимул ВЫСОКИЙ самой частотной реакцией была низкий (18,6%). В НАЭ с противопоставлениями в ответ на стимул ВЫСОКИЙ ассоциат низкий был получен от 100% информантов. Такого рода эксперимент позволяет обнаружить определенные аспекты многозначности слова (распределение наиболее частых реакций на слово МЕЛКИЙ таково: глубокий 52%, крупный – 44%) или, напротив, синонимии (ЗАЩИТА > нападение, атака ), или вариантности (реакции на слово ДРУЖЕСКИЙ распределились между вражеский – 68% и враждебный – 32%) (по данным А.П. Клименко ).

Разновидности НАЭ разнообразны. Одной из самых известных и плодотворных является семантический дифференциал Дж. Осгуда. Эта методика создана на основе нескольких биполярных шкал прилагательных, обозначающих противоположные признаки, например: сильный - слабый, добрый – злой и пр. Проявление соответствующего признака оценивается до семи баллов: от –3 до +3 или от +1 до +7, причем левый край шкалы связан с тем признаком, который упомянут первым. Это важно, во-первых, для того чтобы оценка по семантическому дифференциалу не ассоциировалась со школьной системой отметок – чем меньше, тем хуже; а во-вторых – для объективности оценки, чтобы избежать автоматической расстановки баллов. При помощи специальных исследований автор методики выделил наиболее важные для человеческого сознания признаки, которые группируются вокруг трех базовых – силы, оценки, активности .

Невербальная версия семантического дифференциала разработана В.Ф. Петренко. Согласно этой гипотезе признаки задаются не антонимической парой, а определенными фигурами .

Достаточно распространены и другие версии НАЭ – толкование значения слова-стимула (Доценко); развертывание предложения или текста на базе данных слов (Clark); заполнение пропусков в контексте (Белянин, Брудный) . В любом случае использование ассоциативных экспериментальных методик позволяет получить надежные и легко обозримые данные для разрешения спорных вопросов, связанных с субъективным переживанием говорящим некоторых языковых фактов.

Ассоциативные ответы никогда не являются случайными, их можно разделить по крайней мере на две большие группы, которые обозначаются терминами “внешние” и “внутренние” ассоциативные связи.

Под “внешними” ассоциативными связями обычно понимаются “ассоциации по смежности”, когда данное слово вызывает какой-либо компонент той наглядной ситуации, в которую входит названный объект (например, такие ассоциативные связи, как ДОМ > крыша , СОБАКА > хвост ).

Под “внутренними” ассоциативными связями понимаются те связи, которые вызываются включением слова в определенную категорию (СОБАКА > животное , ДУБ > дерево ). Эти ассоциации называются “ассоциациями по сходству” или “ассоциациями по контрасту”.

А.А. Залевская и Т.Б. Виноградова некоторые пары слов-стимулов и ассоциативных реакций называют психологическими симилярами, т.е. подобными или сходными по смыслу с позиций носителя данного языка (например: РЕБЕНОК > детство , ВЕЗТИ > удача ) .

Число факторов, определяющих появление той или иной ассоциации, с точностью не установлено. Есть ассоциативные реакции, типичные для некоторого данного класса ситуаций; имеются ассоциации, преимущественно присущие представителям некоторой группы и связанные с их образовательными, профессиональными, возрастными, половыми особенностями; существуют, наконец, ассоциации, обусловленные частными особенностями индивидуального опыта данной конкретной личности или ее психическим статусом.

Получаемые в ходе ассоциативного эксперимента реакции распределяются в основном как синтагматические и парадигматические .

Синтагматические – это такие реакции, которые возникают у испытуемых при попытке составить с данным словом-стимулом словосочетание (например: СТОЛ > круглый ). Парадигматические реакции – это слова, принадлежащие к той семантической группировке, что и стимул (СТОЛ > стул , ЧЕРНЫЙ > белый ), в том числе синонимы, антонимы и т.д. Отмечается и третий тип ассоциативных реакций – тематический, лингвистическая сущность которого сотоит в том, что реакции не входят непосредственно в семантическую группу с данными стимулами и не составляют с ними сочетания (например: ТЕМНО > ночь ).

По мнению Ю.Н. Караулова, все ассоциативные реакции следует трактовать «как следы текстов, которые проходили в разное время или проходят в данный момент через ассоциативно-вербальную сеть испытуемого» . Таким образом, весь процесс ассоциирования (или, по Караулову, реконструкции сети в АЭ) – это начало предицирования говорящим, то есть соединения предмета и признака в широком смысле слова (например: ЖИТЕЛЬ > это обыкновенный человек, ЖИТЕЛЬ > деревня, деревни ).

Изучение семантических свойств слова – одно из наиболее разработанных направлений в исследовании вербальных ассоциаций. Фундаментальным трудом в данной области является монография Дж. Диза “Структура ассоциаций в языке и мышлении” [цит. по: 200, с. 23]. Дизом впервые экспериментально установлена и интерпретирована корреляция семантических и ассоциативных характеристик слова. Он предложил способ выявления внутриязыкового ассоциативного значения слова при помощи анализа распределения ассоциаций на него. Ученым доказано, что распределение реакций на стимул отражает структуру ассоциативного значения слова, а также им выявлены две базовые операции для классификации значения: противопоставление и объединение. Исходя из этого, сформулированы два закона вербальной ассоциации:

1. Между элементами (словами) существует ассоциативная связь в том случае, если они могут быть противопоставлены друг другу единственным и недвусмысленным способом;

2. Между элементами (словами) существует ассоциативная связь в том случае, если они объединены на основе общности двух или более характеристик.

К. Нобл предложил измерять осмысленность слова-стимула через количество ассоциирующихся с ним слов . Он вывел формулу значения стимула (так называемый индекс Нобла) и с ее помощью показал степень зависимости между тем, насколько глубоко понимает испытуемый значение того или иного слова, и тем, сколько и каких возникает у него ассоциаций. Так, мера осмысленности некоторого слова S, обозначаемая как m s , определяется Ноблом из соотношения суммы разных “приемлемых” ассоциаций на данное слово у каждого испытуемого (R i), взятой для всех испытуемых (N):

M s = N 1 å i=1 N R i

Ю.Д. Апресян разработал методику определения степени вхождения слова в семантические поля, исходя из того, в какие семантические поля входят ассоциаты на это слово. В качестве меры вхождения слова А в семантическое поле слова В Апресян предложил величину М АВ = (n в – 1): N, где n в – количество реакций В на слово А, а N – число участников эксперимента .

В ходе ассоциативного эксперимента можно наблюдать различные аспекты языкового сознания: и план выражения языкового знака (фонетические ассоциации типа ГОД > код , ВАННА > манна ), и план содержания (различного рода ассоциации, в процессе которых испытуемые называют слова, связанные с заданными теми или иными смысловыми связями, например: ДЕВОЧКА > Красная Шапочка, Дюймовочка ), и лексическая система (типичные лексико-парадигматические ассоциации типа СТОЛ > стул ), и грамматические правила (синтагматические ассоциации типа ЧИТАТЬ > книгу, быстро ), и словообразовательные или морфемные связи (ЖЕЛТЫЙ > желтеть, желтизна, желтоватый ). В ассоциативном эксперименте находит отражение как языковая система (лексико-парадигматические, грамматические, словообразовательные, фонетические ассоциации), так и стремление к ее текстовому использованию (синтагматические ассоциации, различного рода текстовые реминисценции и т.п.).

Таким образом, ассоциативный эксперимент способен дать объективные данные о различных аспектах отражения языкового сознания, в том числе и о лингвокреативной деятельности женщин и мужчин.

Ассоциативный эксперимент (associative experiment) является наиболее разработанной техникой психолингвистического анализа семантики.

2.1. Процедура ассоциативного эксперимента. Испытуемым предъявляется список слов и говорится, что им необходимо ответить первыми приходящими в голову словами. Обычно каждому испытуемому даётся 100 слов и 7-10 минут на ответы. Большинство реакций, приводящихся в ассоциативных словарях, получено от студентов университетов и колледжей в возрасте 17-25 лет, для которых язык стимулов является родным.

Существует несколько разновидностей ассоциативного эксперимента:

Свободный ассоциативный эксперимент. Испытуемым не ставится никаких ограничений на реакции.

Направленный ассоциативный эксперимент. Испытуемому предлагается давать ассоциации определённого грамматического или семантического класса (например, подобрать прилагательное к существительному).

Цепочечный ассоциативный эксперимент. Испытуемым предлагается реагировать на стимул несколькими ассоциациями - например, дать в течение 20 секунд 10 реакций.

Существуют специальные словари ассоциативных норм, к числу общеизвестных относится словарь Дж. Диза (J. Deese. The Structure of associations in language and Thought. Baltimore , 1965). На русском языке первым словарём такого рода был «Словарь ассоциативных норм русского языка» под.ред. А.А. Леонтьева (Москва, 1977).

В настоящее время наиболее полным словарём на русском языке (да и в принципе) является «Русский ассоциативный словарь» (составители: Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова. - М., 1994-2002). Он включает в себя следующие части: т. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции; т. 2. Обратный словарь: от реакции к стимулу; т. 3-6 представляют собой также прямые и обратные словари двух других списков слов. В этом словаре 1277 стимулов, что немного меньше количества слов, которые употребляются говорящими в обыденной речи (1500-3000); в качестве ответов зафиксировано 12 600 разных слов, а всего - более миллиона реакций.

Структура словарной статьи в «Русском ассоциативном словаре» такова: сначала даётся заглавное слово, затем реакции, располагающиеся в порядке убывания частоты (указана цифрой). Внутри групп реакции следуют в алфавитном порядке (5):

ЛЕС... поле, деревья 11, осень, большой, берёза 7 и т.д. В конце каждой статьи даны цифры (6):

ЛЕС... 549 +186 + 0 + 119.

Первая цифра указывает общее количество реакций на стимулы, вторая - количество разных реакций, третья - количество испытуемых, которые оставили данный стимул без ответа, т.е. количество отказов. Четвертая - количество единичных ответов, т.е. реакций, которые были даны только один раз и частота которых равна, соответственно, единице.

2.2. Интерпретация ответов ассоциативного эксперимента. Есть много возможностей интерпретации результатов ассоциативного эксперимента. Не вдаваясь в научные споры, рассмотрим некоторые из них.

При анализе ответов ассоциативного эксперимента выделяют, прежде всего, синтагматические (7) и парадигматические (8) ассоциации:

небо - голубое, машина - едет, курить - плохо

стол - стул, отец - мать

Синтагматическими ассоциациями называются ассоциации, грамматический класс которых отличен от грамматического класса слова- стимула. Парадигматические ассоциации представляют собой слова-реакции того же грамматического класса, что и слова-стимулы. Они подчиняются принципу «минимального контраста», согласно которому чем меньше отличаются слова-стимулы от слов-реакций по составу семантических компонентов, тем более высока вероятность актуализации слова-реакции в ассоциативном процессе. Этот принцип объясняет, по чему по характеру ассоциаций можно восстановить семантический со став слова-стимула: множество ассоциаций, выданных на слово, содержит ряд признаков, аналогичных содержащимся в слове-стимуле (9).

Носитель языка по реакциям может достаточно легко восстанавливать стимул (в случае (9) это каникулы).

(9) летние; лето 10; отдых 6; короткие, скоро, ура 4; безделье, в Простоквашино, начались, школа

Считается, что парадигматические ассоциации отражают языковые отношения, а синтагматические - речевые.

Выделяют также родо-видовые отношения (10), реакции, имеющие Ц фонетическое сходство со стимулом (11), клишированные (12) и личные (13):

животное - кошка, стол - мебель

дом - том, мышка - книжка

мастер - золотые руки, гость - каменный

мужчина - я должен

2.3. Значение результатов ассоциативного эксперимента. Ассоциативный эксперимент широко известен и активно используется в психолингвистике, психологии, социологии, психиатрии.

Результаты ассоциативного эксперимента могут быть использованы, прежде всего, в разных областях лингвистики. В частности, в силу того, что он обычно проводится на большом количестве испытуемых, можно построить таблицу частотного распределения слов-реакций на каждое слово-стимул. При этом можно будет вычислить семантическую близость (семантическое расстояние) между разными словами. Мерой семантической близости пары слов признаётся степень совпадения распределения ответов, т.е. сходство данных на них ассоциаций. Величина эта фигурирует в работах разных авторов под разными названиями: «коэффициент пересечения», «коэффициент ассоциации», «мера перекрытия».

Определение семантического расстояния между словами может по мочь решить одну из возможных для лингвистики проблем - синонимии. Так, если надо определить степень сходства между словами, которые имеют схожее значение (14), то можно опросить разных людей и каждый представит себе это сходство по-разному. Так, для кого-то работа будет похожа на дело, а для кого-то на труд. А можно также предложить испытуемым дать реакции на каждое из этих слов (лучше предъявлять их вразбивку - в списке с другими словами), а затем посмотреть, какое количество реакций совпадает. При этом может оказаться, что некоторые пары слов «ближе» друг к другу, чем другие. (В данном случае ближе всех была пара работа - труд, далее следовала пара дело - работа, а потом труд - дело). Тем самым опрос большого количества испытуемых с помощью ассоциативного эксперимента покажет меру семантической близости между этими словами. (14) работа, труд, дело

Иногда такого рода данные совпадают с результатами дистрибутивно-статистического анализа текстов, когда исследователи не обращаются к эксперименту, а проводят самостоятельный подсчет словосочетаний (так называемой дистрибуции). Ассоциативный же эксперимент позволяет выяснить, как устроены фрагменты языкового сознания у носителей языка.

В своё время Дж. Диз (J . Deese) пытался реконструировать семантический состав слова на основе ассоциативного эксперимента. Матрицы семантических расстояний вторичных ассоциаций на слово- стимул (т.е. ассоциации на ассоциации) он подвергал процедуре факторного анализа. Выделенные факторы получали содержательную интерпретацию и выступали как семантические составляющие значения. А.А. Леонтьев, комментируя результаты Диза, полагал, что они ясно показывают саму возможность выделить на основе формальной обработки данных ассоциативного эксперимента факторы, которые можно интерпретировать содержательно как семантические компоненты слов. И тем самым ассоциативный эксперимент может служить способом по лучения как лингвистического, так и психологического знания.

Именно потому, что в ходе ассоциативного эксперимента испытуемому предлагается реагировать на то или иное слово первым при шедшим в голову словом или словосочетанием, можно получить очень интересные результаты (15):

(15) СТУДЕНТ (652 человека) - институт 44, вечный 41, студентка 39, бедный 34, заочник 28, весёлый 20, молодой, хороший 18, плохой 16, стипендия 14, экзамен И, абитуриент, мученик, преподаватель 10, вечное ощущение голода, вино, голод, голоден, прекрасные времена, психоз, пять лет отдыха - двадцать минут позора 1.

Ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также предмета, обозначаемого словом) психологического компонента. Тем самым ассоциативный эксперимент даёт возможность построить семантическую структуру слова. Он служит ценным материалом для изучения психологических эквивалентов того, что в лингвистике называется семантическим полем, и вскрывает объективно существующие в психике носителя языка семантические связи слов.

В этой же связи следует отметить, что главным преимуществом ассоциативного эксперимента является его простота, удобство применения, так как он может проводиться с большой группой испытуемых одновременно. Испытуемые работают со значением слова в «режиме употребления», что позволяет выделять и некоторые неосознаваемые компоненты значения. Так, по результатам эксперимента оказывается, что в слове экзамен в сознании носителей русского языка (и соответственно культуры) присутствует и такой психологический момент этого слова, как трудный, страх, страшный, тяжелый (16). В лингвистических же словарях он отсутствует.

(16) ЭКЗАМЕН (626 человек) - трудный 87, сдавать 48, сдать 35, сессия 26, зачёт 21, билет 18, скоро 17, по математике 13, на аттестат зрелости, страх 10, страшный 8, тяжелый 6.

Особенностью ассоциативных реакций на слово является то, что испытуемые могут быть чувствительны к фонологическому и синтаксическому уровню слова-стимула.

Отметим, что некоторые фонетические ассоциации могут рассматриваться и как смысловые (17). Обычно они даются испытуемыми, которые не желают сотрудничать с экспериментаторами, или в состоянии усталости (например, в конце длительного эксперимента), а также умственно отсталыми испытуемыми.

Некоторые реакции (18), могут быть истолкованы и как смысловые, и как фонетические. Они чаще всего даются испытуемыми в состоянии усталости или умственно отсталыми испытуемыми.

(17) мама - рама, дом - дым, гость - кость

Большая часть ассоциаций обусловлена речевыми штампами, клише. При этом ассоциации также отражают различные аспекты родной культуры испытуемого (18) и текстовые реминисценции (19).

площадь - Красная

мастер - Маргарита

Важно отметить, что план вербальных ассоциаций не изоморфен полностью плану предметных отношений. Так, например, в экспериментах 30-х годов Карвоски (Karwosky) и Доркуса (Dorcus) показано, что цвета ассоциируются иначе, чем слова, их обозначающие (наравне со словами-наименованиями цвета испытуемым предъявлялись карточки разного цвета). Иными словами, в сознании испытуемых сами цвета связаны несколько иначе, чем слова, их обозначающие.

Особое значение ассоциативный эксперимент имеет для психологов, поскольку является одним из старейших приёмов экспериментальной психологии. Джордж Миллер очень живо описывает историю возникновения этого приёма. Сэр Френсис Гальтон, английский учёный и двоюродный брат Чарлза Дарвина, первым попробовал провести ассоциативный эксперимент в 1879 г. Он выбрал 75 слов, написал каждое из них на отдельной карточке и не прикасался к ним несколько дней. Затем он брал карточки по одной и смотрел на них. Он засекал время по хронометру, начиная с того момента, когда его глаза останавливались на слове, и, кончая моментом, когда прочитанное слово вызвало у него две различные мысли. Он записал эти мысли для каждого слова из списка, но отказался публиковать результаты. «Они обнажают, - писал Гальтон, - сущность человеческой мысли с такой удивительной отчётливостью и достоверностью, которые вряд ли удастся сохранить, если опубликовать их и сделать достоянием мира».

В настоящее время подобный приём известен как методика свободных ассоциаций Кента-Розанова (G . H . Kent , A . J . Rozanoff). В ней в качестве раздражителей используется набор из 100 слов. Речевые реакции на эти слова стандартизированы на большом количестве психически здоровых лиц, и определён удельный вес нестандартных речевых реакций (их соотношение со стандартными). Эти данные позволяют определить степень эксцентричности, необычности мышления конкретных испытуемых.

Ассоциативное поле у каждого человека своё и по составу наименований, и по силе связей между ними. Актуализация той или иной связи в ответе не случайна и может зависеть даже от ситуации (20). Несомненно влияние уровня образования человека на устройство его ментального лексикона. Так, ассоциативные эксперименты на материале русского и эстонского языков выявили, что лица с высшим техническим образованием дают чаще парадигматические ассоциации, а с гуманитарным - синтагматические.

(20) друг - Мишка

На характере ассоциаций сказываются и возраст, и географические условия, и профессия человека. По данным А.А. Леонтьева, разные ре акции на один и тот же стимул давал житель Ярославля (21) или Душанбе (22), дирижёр (23), медсестра (24) и строитель (25).

кисть - рябины

кисть - винограда

кисть - плавная, кисть - мягкая

кисть - ампутация

кисть - волосяная

Однако принадлежность к определённому народу, одной культуре делает «центр» ассоциативного поля в целом достаточно стабильным, а связи - регулярно повторяемыми в данном языке (26, 27, 28). По данным тверской психолингвистки А.А. Залевской, ассоциации зави сят и от культурно-исторических традиций народа - русского (29), узбекского (30), французского (31).

поэт - Пушкин

число - три

друг - товарищ, друг - враг, друг - верный

хлеб - соль

хлеб - чай

хлеб - вино.

Показательны данные, полученные при сопоставлении ассоциаций в исторической перспективе. Так, когда сравнили ассоциации на одни и те же стимулы, то оказалось, что три самые частые реакции на слово- стимул в 1910 г. в среднем составляли примерно 46% всех ответов, а в 1954-м - уже около 60% всех ответов, т.е. самые частые реакции ста ли гораздо более частыми. Это значит, что в результате стандартного образования, распространения телевидения и других средств массовой коммуникации стереотипность реакций увеличилась, люди стали ду мать более одинаково.

Раздел VII. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ПСИХОЛИНГВИСТИКЕ

§ 1. Определение психолингвистического эксперимента как метода исследования

Психолингвистика унаследовала многие «универсальные» методы ( СНОСКА: Метод определяется в науке как совокупность приемов и операций познания и практического преобразования действительности. Методика - это конкретный вариант того или иного метода, направленный на решение определенной исследовательской задачи ) практической психологии и создала свои собственные. Наиболее информативным и объективно достоверным является экспериментальный метод, заключающийся в организации целенаправленного исследования каких-либо сторон речевой деятельности и знаков языка. Наряду с этим в психолингвистике используется наблюдение, самонаблюдение и разного рода формирующие методы (123, 246 и др.). Как указывает А. А. Леонтьев (139), любой эксперимент направлен на то, чтобы поставить испытуемого в ситуацию «управляемого выбора», хотя выбор и решение могут быть и неосознаваемы. Экспериментатор оставляет неизменными все факторы, влияющие на выбор и решение испытуемого в данной ситуации, кроме того фактора, который является предметом данного исследования. Однако эксперимент в психолингвистике имеет свою специфику, которая влияет на эффективность использования данной методики. В ходе организации лабораторного эксперимента человек как бы вырывается из привычной для него среды и попадает в искусственно созданную для него ситуацию. При этом считается, что главным является только исследуемый феномен; остальные факторы, управляющие поведением человека, не учитываются (хотя, конечно, продолжают действовать). Эти факторы связаны друг с другом, поэтому введение нового фактора может влиять как на конечный результат, так и на другие факторы (21, 246 и др.). Для повышения результативности психолингвистических экспериментов используют различные экспериментальные методики и затем сопоставляют полученные с их помощью данные в рамках комплексного исследования.

Формирующий эксперимент и его использование в психолингвистике.

Целью формирующего эксперимента является исследование формирования языковой способности. При этом по-разному организуются способы ее формирования и сопоставляется эффективность полученных результатов. Так, установлено, что методики обучения детей чтению и письму, в основу которых положена психологическая концепция Д. Б. Эльконина и В. В. Давыдова, являются более эффективными, чем большинство «традиционных» методик формирующего эксперимента (139).

Предметом формирования в психолингвистическом эксперименте могут быть отдельные компоненты языковой способности и некоторые механизмы ее функционирования в деятельности, а также система речевых операций в целом. Специально организованный и спланированный формирующий эксперимент необходимо отличать от спонтанного формирующего эксперимента, когда различия условий формирования языковой способности специально не создаются, а возникают спонтанно. В этом случае задача экспериментатора состоит в том, чтобы проконтролировать и затем проанализировать, как спонтанно возникающее различие условий влияет на формирование языковой способности. Формирующий эксперимент отличается от обучающего эксперимента, в котором предметом исследований являются различные варианты обучающих методик с точки зрения их эффективности для обучения.

Эксперимент не является единственно возможным методом психолингвистического исследования. Психолингвистика использует и экспериментальный материал, и методы наблюдения, которыми располагает традиционная лингвистика, однако использует их в более широком контексте. Учитывается речевой и неречевой контекст, общие условия речевой деятельности, замысел коммуниканта, состояние участников коммуникации. Следует специально отметить, что в отечественной психолингвистике, как и в практической психологии, используются определения «испытуемый», «обследуемый», а не применяемое в лингвистике понятие «информант». В лингвистическом эксперименте информант - это субъект, включенный в эксперимент и информирующий экспериментатора о его ходе, об особенностях своего взаимодействия с объектом исследования (т. е. знаками языка). Испытуемый в психолингвистическом эксперименте - это субъект, который, будучи носителем языка, одновременно является и «экспертом» в области его употребления, и при этом косвенно сообщает

экспериментатору информацию о продукте своего языкового сознания. Другими словами, психолингвистика принимает факт субъективной интерпретации языкового материала носителем языка не как «фактор помехи», а как факт, подлежащий научному анализу (204, 264).

Важной особенностью психолингвистического исследования является его обращение к значению слова, т. е. к его семантике (98, 345). В лингвистике анализ семантики языкового знака связан, прежде всего, с изучением лексического значения слов и выражений, изменения значений языковых единиц, с исследованием оборотов речи или грамматических форм. В то же время психолингвистика различает объективную и субъективную семантику. Первая представляет собой семантическую систему значений знаков данного языка (главным образом слов); вторая выступает как ассоциативная система значений, существующая в сознании индивидуума. В связи с этим семантические признаки языковых знаков подразделяются на: 1) относящиеся к области представлений-ассоциаций (субъективные) и 2) принадлежащие семантическим компонентам лексики, взятой в абстрактно-логическом (объективном) плане. При этом психолингвистическое понятие «семантическое поле» представляет собой совокупность слов (связанных по смыслу с данной лексемой) вместе с их ассоциациями (155, 156 и др.).

§ 2. Теоретическая концепция лингвистического эксперимента и его использования в психолингвистических исследованиях

Вопрос о необходимости экспериментальных исследований в лингвистике впервые поставил в 30-х гг. прошедшего столетия Л. В. Щерба (275, 276). Им были разработаны теоретические основы теории лингвистического эксперимента.

Согласно концепции Л. В. Щербы, эксперимент может иметь как положительный, так и отрицательный результат. Отрицательные результаты указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений. Приводя в качестве образца примеры правильно и неправильно построенных предложений (Никакой торговли не было в городе. Никакой торговли в городе не было. В городе не было никакой торговли. Никакой торговли не в городе не было.), Л. В. Щерба утверждал, что исследователь должен обращаться с вопросом о правильности или неправильности языкового материала прежде всего к самому носителю языка, не полагаясь только на свою интуицию. Такой естественный эксперимент спонтанно осуществляется в языковой среде, например, когда ребенок учится говорить или когда взрослый человек изучает иностранный язык, а также в случаях патологии, когда происходит распад речи (275).

Л. В. Щербой была предложена структурная схема лингвистического эксперимента: (1) интроспекция, самонаблюдение и (2) постановка собственно эксперимента. Он писал о «принципе эксперимента» как о важном моменте, который позволяет глубже проникнуть в понимание речевой деятельности человека. Автор выделял два вида лингвистического эксперимента:

1. положительный, при котором, сделав предположение о смысле того или иного слова или о правиле словообразования, следует попробовать, можно ли составить ряд фраз, применяя это правило: положительный результат в этом случае подтвердит правильность выдвинутого предположения (так, сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной его формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования, следует попробовать, можно ли связать ряд разнообразных форм, применяя это правило);

2. отрицательный эксперимент, в ходе которого исследователем «создается» заведомо неправильное высказывание, а испытуемый должен найти ошибку и внести соответствующие коррективы.

Третий вид лингвистического эксперимента - это альтернативный эксперимент. Он заключается в том, что испытуемый определяет тождество или нетождество предлагаемых ему двух или нескольких фрагментов речевых высказываний (отрезков текста) .

Таким образом, лингвистический эксперимент - это эксперимент, исследующий и «раскрывающий» языковое чутье испытуемого путем проверки истинности («верификации) языковых или функционально-речевых моделей. При верификации моделей языковой способности или модели речевой деятельности следует говорить о психолингвистическом эксперименте. В ряде случаев исследователь оказывается одновременно и испытуемым. Такой вариант получил название «мысленный лингвистический эксперимент» (139, с. 80).

Сторонники традиционных методов лингвистического анализа выдвинули ряд возражений в отношении использования лингвистического эксперимента, указывая на ограниченные возможности экспериментальных методик (203, 245). Это связано с тем, что в эксперименте создаются заведомо искусственные ситуации, что не характерно для естественного функционирования языка и речи. В спонтанной речи иногда проявляются такие особенности, которые не удается выявить в условиях эксперимента

В то же время, по мнению известного отечественного психолингвиста Л. В. Сахарного, принципиальные особенности речевой деятельности, выявляемые в эксперименте, характерны для нее и в других, не экспериментальных ситуациях. Поэтому провести четкую грань между типичными и нетипичными, естественными и искусственными ситуациями исследования речевой (языковой) деятельности практически невозможно (203, 204).

§ 3. Ассоциативный эксперимент

В целях экспериментального исследования субъективных семантических полей слов, формируемых и функционирующих в сознании человека, а также характера семантических связей слов внутри семантического поля в психолингвистике используется метод ассоциативного эксперимента. Его авторами в практической психологии принято считать американских психологов X. Г. Кента и А. Дж. Розанова (1910). Психолингвистические варианты ассоциативного эксперимента были разработаны Дж. Дизе и Ч. Осгудом (299, 331 и др.). В отечественной психологии и психолингвистике методика ассоциативного эксперимента была усовершенствована и апробирована в экспериментальных исследованиях А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой (44, 156 и др.).

В настоящее время ассоциативный эксперимент является наиболее разработанной техникой психолингвистического анализа семантики речи.

Процедура ассоциативного эксперимента состоит в следующем. Испытуемым предъявляется слово или целый набор слов и говорится, что им необходимо ответить первыми приходящими в голову словами. Обычно каждому испытуемому дается 100 слов и 7-10 минут на ответы*. Большинство реакций, приводимых в ассоциативных словарях, получено у студентов университетов и колледжей в возрасте 17-25 лет (при этом слова-стимулы давались на родном для испытуемых языке).

В прикладной психолингвистике разработано несколько основных вариантов ассоциативного эксперимента:

1. «Свободный» ассоциативный эксперимент. Испытуемым не дается никаких ограничений на словесные реакции.

2. «Направленный» ассоциативный эксперимент. Испытуемому предлагается называть только слова определенного грамматического или семантического класса (например, подобрать прилагательные к существительным).

3. «Цепочный» ассоциативный эксперимент. Испытуемым предлагается реагировать на слово-стимул сразу несколькими словесными ассоциациями - например, назвать в течение 20 секунд 10 различных слов или словосочетаний.

На основе ассоциативных экспериментов в прикладной психолингвистике созданы специальные «словари ассоциативных норм» (типичных, «нормативных» ассоциативных реакций). В зарубежной специальной литературе к числу наиболее известных относится словарь Дж. Дизе (299). В отечественной психолингвистике первый такой словарь («Словарь ассоциативных норм русского языка») был составлен авторским коллективом под руководством А.А.Леонтьева (213). В настоящее время наиболее полным словарем является «Русский ассоциативный словарь» (Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева и др.). Он содержит около 1300 слов-стимулов (в «обиходно-бытовой» речи, в живом разговорном общении употребляется 2,5-3 тыс. слов). В качестве типичных словесных реакций в нем представлено около тринадцати тысяч разных слов; всего же в словаре приведено свыше миллиона словесных реакций.

Словарные статьи в «Русском ассоциативном словаре» имеют следующую структуру: сначала дается слово-стимул, затем ответные реакции, располагающиеся в порядке убывания частотности (указана цифрой). Внутри каждой группы словесные реакции указаны в алфавитном порядке (198). Первая цифра указывает общее количество реакций на стимулы, вторая - количество разных реакций, третья - количество испытуемых, которые оставили данный стимул без ответа, т. е. количество отказов. Четвертый цифровой показатель - количество однократных ответов.

Методика оценки данных ассоциативного эксперимента. Существует несколько вариантов возможной интерпретации результатов ассоциативного эксперимента. Приведем некоторые из них.

При анализе словесных реакций испытуемых выделяют, прежде всего, так называемые синтагматические {небо - голубое, дерево - растет, машина - едет, курить - вредно) и парадигматические {стол - стул, мать - отец) ассоциации.

Синтагматическими называются ассоциации, грамматический класс которых отличен от грамматического класса слова-стимула и которые всегда выражают предикативные отношения. Парадигматические ассоциации представляют собой слова-реакции того же грамматического класса, что и слова-стимулы. Они подчиняются семантическому принципу «минимального контраста», согласно которому чем меньше отличаются слова-стимулы от слов-реакций по составу семантических компонентов, тем более высока вероятность актуализации слова-реакции в ассоциативном процессе. Этот принцип объясняет, почему по характеру ассоциаций можно восстановить семантический состав слова-стимула: целый ряд ассоциаций, возникших у испытуемого на данное слово, содержит ряд признаков, аналогичных тем, которые содержатся в слове-стимуле (например: летние, лето, начались, отдых, скоро, ура, безделье, школа, лагерь отдыха). По этим словесным реакциям можно достаточно легко восстанавливать слово-стимул (в данном случае - слово каникулы).

Некоторые исследователи полагают, что парадигматические ассоциации отражают языковые отношения (в частности, отношения слов-лексем в рамках лексических и грамматических парадигм), а синтагматические - отображаемые в речи предметные отношения (21, 155, 251 и др.).

Среди словесных реакций в психолингвистике выделяют также реакции, отображающие родо-видовые отношения (кошка - домашнее животное, стол - мебель), «звуковые» ассоциации, имеющие фонетическое сходство со стимулом (кошка - крошка, дом - том), реакции, отображающие ситуационные связи обозначаемых предметов (кошка - молоко, мышка), «клишированные», восстанавливающие «речевые клише» (мастер - золотые руки, гость - незваный), «социально-детерминированные» (женщина - мать, хозяйка) и др.

Метод ассоциативного эксперимента находит широкое применение в разных областях психолингвистики (социопсихолингвистика, прикладная психолингвистика и др.). Благодаря тому, что он обычно проводится на большом количестве испытуемых, на основе полученных данных можно построить таблицу частотного распределения слов-реакций на каждое слово-стимул. При этом у исследователя имеется возможность вычислить семантическую близость («семантическое расстояние») между разными словами. Своеобразной мерой семантической близости пары слов считается степень совпадения распределения ответов, т. е. сходство данных на них ассоциаций. Этот показатель фигурирует в работах разных авторов под следующими названиями: «коэффициент пересечения», «коэффициент ассоциации», «мера перекрытия» (299, 331).

Ассоциативный эксперимент используется и как один из дополнительных методов дистрибутивно-статистического анализа текстов, когда исследователи проводят статистический подсчет частотности словосочетаний разного типа (так называемой «дистрибуции»). Ассоциативный эксперимент позволяет выяснить, как в речевой деятельности реализуются компоненты языкового сознания носителей данного языка.

Помимо весьма активного использования в прикладной лингвистике и психолингвистике, ассоциативный эксперимент широко применяется в практической психологии, социологии, психиатрии, как метод психолого-лингвистической диагностики и экспертизы.

Дж. Дизе (299) в своих психолингвистических экспериментах пытался реконструировать «семантический состав» слова на основе данных ассоциативного эксперимента. Матрицы семантических расстояний вторичных ассоциаций на слово-стимул (т. е. ассоциации на ассоциации) он подвергал процедуре «факторного анализа». Выделенные им факторы (частотные характеристики словесных реакций, виды ассоциативных корреляций) получали содержательную интерпретацию и рассматривались как семантические составляющие значения. А. А. Леонтьев, комментируя результаты экспериментов Дж. Дизе, делает вывод, что они ясно показывают возможность выделения (на основе обработки данных ассоциативного эксперимента) факторов, которые можно интерпретировать как семантические компоненты слов. Таким образом ассоциативный эксперимент может служить средством получения как лингвистических, так и психологических знаний о семантической составляющей знаков языка и закономерностях их использования в речевой деятельности (123, 139).

Так, ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также у денотата - образа предмета, обозначаемого словом) психологического компонента. Тем самым ассоциативный эксперимент дает возможность выявить или уточнить семантическую структуру любого слова. Его данные могут служить ценным материалом для изучения психологических эквивалентов того, что в психолингвистике определяется понятием «семантическое поле», за которым стоят объективно существующие в сознании носителя языка семантические связи слов (155 и др.).

Одной из главных отличительных особенностей ассоциативного эксперимента является его простота и доступность применения, поскольку он может проводиться и индивидуально и одновременно с большой группой испытуемых. Испытуемые оперируют значением слова в контексте ситуации речевого общения, что позволяет выявлять в ходе эксперимента и некоторые неосознаваемые компоненты значения. Так, по результатам эксперимента, проведенного В. П. Беляниным (21), было установлено, что в слове экзамен в сознании студентов - носителей русского языка - присутствуют и такие эмоционально-оценочные «психологические компоненты» семантики этого слова, как трудный, страх, страшный, тяжелый. Следует отметить, что в соответствующих «ассоциативных» словарях они не нашли отражения.

Ассоциативные эксперименты показывают, что одной из личностно-психологических особенностей ассоциативных реакций испытуемых разного возраста (соответственно, имеющих разный уровень языкового развития) является выраженная в разной степени ведущая ориентировка на фонологические и грамматические признаки слова-стимула.

При этом некоторые фонетические («звуковые») ассоциации могут рассматриваться и как смысловые (мама - рама, дом - дым, гость - кость). Чаще всего преобладание таких ассоциаций отмечаются у детей, еще не овладевших в достаточной степени семантикой знаков родного языка, а также у детей, отстающих в речевом развитии. (У взрослых они могут встречаться на фоне усталости, например, в конце длительного эксперимента.) Высокая степень частотности или преобладание фонетических ассоциаций характерна также для лиц (как детей, так и взрослых) с нарушениями интеллектуального развития (21, 155).

Значительная часть словесных ассоциаций у подростков и взрослых обусловлена речевыми штампами, клише. При этом ассоциации также отражают различные аспекты культурно-исторического опыта испытуемого (столица - Москва, площадь - Красная) и текстовые реминисценции (мастер - Маргарита).

Особое значение ассоциативный эксперимент имеет для практической психологии; не случайно он является одним из старейших методов экспериментальной психологии. К числу первых вариантов ассоциативного эксперимента относится методика «свободных ассоциаций» X. Г. Кента - А. Дж. Розанова (313). В ней в качестве стимулов-раздражителей используется набор из 100 слов. Речевые реакции на эти слова стандартизированы на материале большого числа исследований (психически здоровых людей, в основном - взрослых), на основе чего определен удельный вес нестандартных речевых реакций (их соотношение со стандартными). Эти данные позволяют определить степень неординарности и «эксцентричности» мышления испытуемых.

Семантические поля слов «активного словаря» (как и определяемые ими ассоциативные реакции) у каждого человека отличаются большим индивидуальным своеобразием, как по составу лексических единиц, так и по прочности семантических связей между ними. Актуализация той или иной связи в ответе-реакции не случайна и может зависеть даже от ситуации (например, у ребенка: друг - Вова). Большое влияние на структуру и особенности речевой (вербальной) памяти человека оказывает общий уровень образования и культуры. Так, ассоциативные эксперименты ряда отечественных психологов и лингвистов выявили, что лица с высшим техническим образованием дают чаще парадигматические ассоциации, а с гуманитарным - синтагматические (41, 102).

На характере ассоциаций сказываются и возраст, и географические условия, и профессия человека. По данным А. А. Леонтьева (139), разные реакции на один и тот же стимул в его эксперименте давали жители Ярославля (кисть - рябины) и Душанбе (кисть - винограда); люди разных профессий: дирижер (кисть - плавная, мягкая), медсестра хирургического отделения больницы (кисть - ампутация) и строитель (кисть - волосяная).

Однако принадлежность к определенному народу, одной культуре делает «центр» ассоциативного поля в целом достаточно стабильным, а связи - регулярно повторяемыми в данном языке (поэт - Есенин, число - три, друг - верный, друг - враг, друг - товарищ). По данным отечественного психолингвиста А. А. Залевской (90), характер словесных ассоциаций определяется также культурно-историческими традициями того или иного народа. Вот каковы, например, типичные вербальные ассоциации на слово «хлеб»: у русского человека - хлеб-соль, узбека - хлеб-чай, француза - хлеб-вино и т. п. Показательны в этом отношении данные, полученные А. А. Залевской при сопоставлении словесных ассоциаций «в исторической перспективе». Так, когда автор сопоставила ассоциации на одни и те же стимулы, то оказалось, что три самые частые реакции на слово-стимул «хлеб» в 1910 г. в среднем составляли примерно 46% всех ответов-реакций, а в 1954-м - уже около 60% всех ответов, т. е. самые частые реакции стали еще более распространенными. Это можно объяснить тем, что в результате стандартного образования, влияния радио, телевидения и других средств массовой коммуникации стереотипность речевых реакций увеличилась, а сами люди стали осуществлять свои речевые поступки более однотипно (21, 90).

Педагогов -психологов . – 2013. - №9. – стр.48-52. 1 Специальная педагогика ...

Вопрос о необходимости эксперимента для лингвистики впервые поставил в 1938 г. Л.В. Щерба в упоминавшейся уже статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании». Учёный полагал, что «выводить языковую систему, то есть словарь и грамма тику», можно из «соответственных текстов, то есть из соответственного языкового материала». По его мнению, совершенно очевидно, что никакого иного метода не существует и не может существовать в применении к мёртвым языкам. При этом Л.В. Щерба отмечал, что мёртвыми языки становятся тогда, когда они перестают служить орудием общения и мышления внутри человеческого коллектива, они перестают тогда развиваться и приспосабливаться к выражению новых понятий и их оттенков, в них прекращается то, что может быть названо языкотворческим процессом.

Дело должно обстоять несколько иначе, - писал он, - в отношении к живым языкам. По мнению Щербы, «большинство лингвистов обыкновенно и к живым языкам подходит, однако, так же, как и к мёртвым, т.е. накопляет языковой материал, иначе говоря, записывает тексты, а потом обрабатывает по принципам мёртвых языков». Щерба полагал, «что при этом получаются мёртвые словари и грамматики». Он считал, что «исследователь живых языков должен поступать иначе».

«Исследователь, - писал Щерба, - тоже должен исходить из так или иначе понятого языкового материала. Но, построив из фактов этого материала некоторую отвлечённую систему, необходимо проверять её на новых фактах, т.е. смотреть, отвечают ли выводимые из неё факты действительности. Таким образом, в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т.п., следует попробовать, можно ли связать ряд разнообразных форм, применяя это правило».

Щерба писал также, что эксперимент может иметь как положительный, так и отрицательный результат. Отрицательные результаты указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря и т.п. Приводя примеры правильных; (1-3) и неправильных (4) предложений, Щерба утверждал, что исследователь языка должен обращаться с вопросом о правильности или неправильности языкового материала к носителю языка, не полагаясь только на свою интуицию. При этом он считал, что такого рода эксперимент уже проводится в природе, когда ребёнок учится говорить или когда взрослый человек изучает иностранный язык, или при патологии, когда происходит распад речи.

Никакой торговли не было в городе.

Никакой торговли в городе не было.

I (3) В городе не было никакой торговли.

I (4) * Никакой торговли не в городе не было.

Упоминал исследователь и об ошибках писателей, полагая, что «ляпсусы» связаны с плохим чувством языка. Примечательно, что в это же время Фрейд писал об оговорках и ослышках, трактуя это в парадигме психоанализа. При этом под экспериментом в языкознании Щербой подразумевалось: 1) интроспекция, самонаблюдение и 2) постановка собственно эксперимента. Он писал о принципе эксперимента как о важном моменте, который позволяет глубже проникнуть в понимание речевой деятельности человека. Поскольку писал он это в З0-е годы XX в., когда в советском языкознании шла борьба мнений, учёный, опасаясь обвинений в индивидуализме, доказывал методическую правильность предлагаемого им метода. Так, в дополнение к сказанному Щерба добавлял: «С весьма распространённой боязнью, что при таком методе будет исследоваться «индивидуальная речевая система», а не языковая система, надо покончить раз и навсегда. Ведь индивидуальная речевая система является лишь конкретным проявлением языковой системы». Даже если следовать узкому пониманию роли эксперимента в языкознании как проверки положений нормативной языковой системы фактами живого языка, следует признать вслед за учёным, что лингвистическое знание даёт возможность понимания человеческого сознания.

Отечественный психолингвист Л.В. Сахарный отмечал, что у сторонников традиционных методов лингвистического анализа имеется ряд возражений в отношении эксперимента. Обычно они сводятся к, следующему:

Материалы экспериментов очень интересны, но мало ли что могут сказать испытуемые по заданию экспериментатора? Как доказать, что в эксперименте выявляются действительно языковые правила?

В эксперименте создаются заведомо искусственные ситуации, что для естественного функционирования языка и речи не характерно.

В спонтанной речи иногда проявляется то, что никаким экспериментом организовать не удаётся, т.е. возможности экспериментальных методик достаточно ограниченны.

Сахарный считал, что на эти вопросы можно ответить следующим образом:

Вопрос в том, что изучается в эксперименте - язык или речь? Традиционная лингвистика признаёт, что иначе, чем через речь на язык выйти нельзя. Но если изучать язык через спонтанные тексты, почему нельзя изучать его через тексты, полученные в экспериментах? (Напомним, что в лингвистике язык понимается как система, а речь - как её реализация.)

Хотя ситуации в эксперименте бывают и искусственными, принципиальные особенности речевой деятельности, выявляемые, в эксперименте, характерны для речевой деятельности и в других, не экспериментальных ситуациях. Провести четкую грань между типичными и нетипичными, естественными и искусственными ситуациями нельзя.

Эксперимент не является единственно возможным методом психолингвистического исследования. Психолингвистика не отрицает ни материала, ни метода наблюдения, которыми располагает традиционная лингвистика. Психолингвистика этот материал использует, но под несколько иным углом зрения, в более широком контексте и материала, и методов. Учитывается и речевой, и неречевой контекст, и общие условия деятельности, и замысел коммуниканта, и состояние участников коммуникации.

Как особенность языка отечественной психолингвистики можно отметить, что в ней используется понятие «испытуемый», а не «информант». Информант (от лат. informatio - разъяснение, изложение) - это субъект, включённый в эксперимент и информирующий экспериментатора о его ходе, об особенностях своего взаимодействия с объектом. Испытуемый - это субъект, который, будучи носителем языка, одновременно является и экспертом в области его употребления, и при этом косвенно сообщает экспериментатору информацию о фрагментах своего языкового сознания. Иными словами, психолингвистика принимает факт субъективной интерпретации носителем языка языкового материала не как фактор помехи, а как факт, подлежащий научному анализу.

Важной особенностью психолингвистики является обращение к значению слова - к его семантике (от греч. semantikos - обозначающий). В лингвистике анализ семантики связан, прежде всего, с изучением лексического значения слов и выражений, изменения их значений, изучением оборотов речи или грамматических форм. Психолингвистика же различает объективную и субъективную семантику. Первая является семантической системой значений языка, вторая представляется как ассоциативная система, существующая в сознании индивидуума. В связи с этим семантические признаки подразделяются на относящиеся к области ассоциаций (субъективные) и принадлежащие семантическим компонентам лексики, взятой в абстрактно-логическом (объективном) плане. Психолингвистическое понятие «семантическое поле» представляет собой совокупность слов вместе с их ассоциациями.

Одной из попыток экспериментально определить субъективные семантические поля и связи внутри них является метод ассоциативного эксперимента.

Филологические науки

Ключевые слова: КОНЦЕПТ КУЛЬТУРЫ; ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА; ЯЗЫКОВОЕ СОЗНАНИЕ; АССОЦИАТИВНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ; КОГНИТИВНОЙ КУЛЬТУРОЛОГИЯ; THE CONCEPT OF CULTURE; LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD; LANGUAGE CONSCIOUSNESS; ASSOCIATIVE EXPERIMENT; COGNITIVE CULTURAL STUDIES.

Аннотация: В данной статье обосновывается эффективность применения психолингвистических методов в сфере лигвокультурологического знания. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейшей разработки особого культурологического направления — когнитивной культурологии. Теория концепта, предложенная в данной работе, может стать методологической основой для реконструкции конкретных культурных концептов и концептосфер. Данные статьи могут найти применение на курсах языкознания, страноведения, лексикологии, стилистики, в спецкурсах по лингвокультурологии, а также служить для понимания культурных ценностей определенного народа представителям другого языкового пространства.

Одной из основных категорий современной культуры является концепт, который позволяет преодолеть разрыв между объективным миром и внутренней ментальностью человека, а также включить в научное знание понятия иррационального познания мира. По словам Ю.С. Степанова, концепт — основная ячейка культуры в ментальном мире человека . А. Вежбицкая определяет концепт как «объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире «Действительность» .

Сам же термин «концепт» (от лат. conceptus – «мысль», «понятие») согласно «Краткому словарю когнитивных терминов», «отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких «квантов» знания» .

В связи с этим возникло относительно новое направление в психолингвистике и культурологии – когнитивная лингвокультурология, позволяющая проследить взаимоотношение языковых форм с культурными особенностями людей различных этносов. В данном направлении также не менее важную роль играет сознание человека, на которое прямое влияние имеют культурные особенности его социума. В когнитивной культурологии концепт представлен как единица структурированного и не структурированного знания, образующая когнитивность отдельного человека и культуры в целом, при этом сама культура представляет собой «взаимодействие сознания с внешним миром» . Поэтому использование когнитивного подхода и психолингвистических методов при прослеживании эволюции различных концептов и реконструкцию концептов культурны, позволяет нам получить новые знания о формировании языковой картины мира, особенностях мышления представителей различных культур, ценностных приоритетах народа, а также о способах восприятия и понимания окружающего мира в рамках определенного культурного общества. Связь концепта с картиной мира подчеркивают и авторы «Краткого словаря когнитивных терминов», определяя его как термин, служащий объяснению ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике .

В монографии «Языковой круг: личность, концепты, дискурс» профессор В.И. Карасик отмечает, что «основной единицей лингвокультурологии является культурный концепт – многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны» . В рамках лингвокультурологии и психолингвистики концепт определяется как единица индивидуального и коллективного знания, которая обладает культурной маркированностью и имеет языковое выражение. Сам культурный концепт представляет собой, прежде всего ментальную сущность, в которой отражается «дух народа».

Реконструкция концепта в лингвокультурологии базируется на подходах Ю. Степанова, А. Вежбицкой и школы логического анализа языка. Ю.С. Степановым был предложен семиотический метод, который направлен на анализ становления культурного концепта. Этот подход характеризуется привлечением широкого филологического и культурного контекстов. Согласно данной методике культурные концепты анализируются как «слоистое» образование, в котором сначала необходимо выявить «буквальный смысл» слова (внутреннюю форму), представленную «в виде этимологии», затем – «исторический» (пассивный) слой концепта, и на последнем этапе изучается его актуальный слой . Согласно методике А. Вежбицкой исследование должно начинаться с выбора имени концепта. В данном подходе важно учитывать частотность употребления имени и «культурная разработанность» соответствующего фрагмента языковой картины мира. Данный метод исследования также предполагает анализа многообразных средств наименования концептов . Тем не менее, единого подхода к методике исследования концепта в современных лингвокультурологических исследованиях еще не выработано .

На наш взгляд одним из наиболее предпочтительных методов реконструкции концептов культуры является психолингвистическая методика – ассоциативный эксперимент .

Психолингвистика — дисциплина, возникшая в 1953 г., находится на стыке психологии и лингвистики и изучает взаимоотношения языка, мышления и сознания.

В психолингвистике выделяется три основных метода сбора языкового материала, которые заимствованы из экспериментальной психологии.

1. Метод интроспекция или самонаблюдение (от лат. introspecto «смотрю внутрь») был предложен В. Вундтом. Суть данного метода заключается в наблюдении собственных психических процессов без использования инструментов или эталонов.

2. Метод наблюдения в естественных условиях — предполагает объяснение психического явления в процессе специально организованной ситуации его восприятия.

3. Экспериментальный метод. Данный метод в настоящее время является основным исследовательским методом в психолингвистике. В свою очередь в нем выделяются несколько методик, одним из которых является ассоциативный эксперимент. Ассоциативный эксперимент — термин, утвердившийся в психологии для обозначения особого проективного метода исследования мотивации личности, который был предложен в начале ХХ в. К. Г. Юнгом и практически одновременно с ним М. Вертгеймером и Д. Кляйном.

Процедура проведения ассоциативного эксперимента заключается в следующем. Испытуемые должны отвечать на определенный набор слов-стимулов как можно быстрее любым пришедшим им в голову словом. Таким образом, регистрируется тип возникающих ассоциаций, частота однотипных ассоциаций, величина латентных периодов (время между словом-стимулом и ответом испытуемого), поведенческие и физиологические реакции и др. .

Ассоциативный эксперимент также часто применяется как групповой тест, например, для выявления частотности использования того или иного слова или для выявления распространённости той или иной культурной ценности в данном социуме.

В этой связи, мы провели психолингвистический тест на примере представителей русской и таджикской культуры. Нами был использован ассоциативный метод или иначе психолингвистический метод на тему «Красота». Нашей целевой аудиторией явились студенты филиала МГУ им. М.В. Ломоносова в г. Душанбе, а также жители Таджикистана, которые не являются носителями русского языка. В эксперименте приняло участие 25 человек.

Данным лицам было предложено написать все ассоциации, в том числе и поговорки, пословицы, фразеологизмы, возникающие со словом красота, на русском и таджикском языках, с присущими характеристиками, свойственными русской и таджикской культуре. Здесь мы перечислили все ассоциации, которые были нами получены в ходе исследования (Таблица 1.).

Таблица 1. Ассоциативный эксперимент на примере слова «красота».

В прикладной психолингвистике на основе ассоциативного эксперимента созданы ассоциативные словари. Следует также отметить, что большинство реакций, приводимых в ассоциативных словарях, получено в основном у студентов университетов и колледжей в возрасте от 17 до 25 лет (при этом слова-стимулы давались на родном языке испытуемых). Первым ассоциативным словарем является «Словарь ассоциативных норм русского языка», который был составлен авторским коллективом под руководством Алексея Алексеевича Леонтьева. На данный момент наиболее полным словарем такого типа является «Русский ассоциативный словарь» Юрия Николаевича Караулова, Юрия Александровича Сорокина, Евгения Федоровича Тарасова, Натальи Владимировны Уфимцевой. Он состоит примерно из 1300 слов-стимулов.

Список литературы

1. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
2. Вежбицкая А. Прототипы и инварианты //А. Вежбицкая. Язык. Культура. Познание./Отв. ред. М. А. Кронгауз. М., 1996.
3. Карпенко Л. А., Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Краткий психологический словарь. — Ростов-на-Дону: «ФЕНИКС». 1998.
4. Карасик В. И. Языковый круг: личность, концепты, дискурс: монография / Карасик В. И. — 2-е изд. — М.: Гнозис, 2004.
5. Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
6. Режабек Е.Я. В поисках рациональности. М., 2007.
7. Серова И.Г. Концептуальный анализ в лингвокультурологии: методы и возможности // Вопросы когнитивной лингвистики. 2007. № 1.
8. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.